Она сказала это жестко, но Ирина, уже изучившая свою подругу, не поверила ей, она знала, что все это бравада и что за внешней холодностью и неприступностью Ольги скрывается нормальная, отзывчивая на ласку женщина. И только страх боли, потери и ревности удерживает ее от настоящих, сильных чувств. Мужчин, с которыми Ольга встречалась все эти годы, что подруги жили вместе, она бросала в самый кульминационный момент, когда ей надо было либо принять их предложение, либо отказать им. Так она бросила завидного жениха, правда, намного старше ее, но богатого, ласкового, заботливого и благородного — Вилли…
— Думаю, что убийство Романа свалили на ту парочку, что зарезала Метлину, — в который уже раз сказала Ирина, чтобы, услышав, как звучит эта фраза, поверить в нее самой. — Ее ограбили, и его — тоже…
— Да, только ее зарезали и зарубили топором, а Романа отравили крысиным ядом, совсем не одно и то же… — чуть слышно отозвалась Ольга. — Марина, вся моя жизнь — сплошной кошмар… Я снова перестала по ночам спать, мне снится один и тот же сон: мы везем Романа по снегу на санках… Когда я встречаю на улице блондина с длинными волосами, мне кажется, что это он, и меня начинает колотить… Мы с тобой никогда, слышишь! — Она поднялась из-за стола и подошла к подруге, заглянула ей в глаза. — Никогда не сможем избавиться от него, от его картин, которые меня преследуют повсюду, где бы я ни находилась… Я хожу по городу и вижу на стенах домов его работы, те самые работы, которые он писал при мне… Видимо, они запечатлелись в моем мозгу намертво, понимаешь? Еще мне мерещится Метлина. Она ходит по улицам и заглядывает в глаза прохожим — ищет меня… И хотя я ее не убивала, все равно чувствую вину и за ее смерть… Если бы Роман тогда не пришел на мельницу и не выпил наш кофе, она бы продолжала оставаться в квартире Гончаровой и готовилась к отъезду, она бы перевезла вещи с квартиры той самой хозяйки-убийцы и не искушала бы ее, осталась бы жива… Она была красивая, умная, именно такая, какая и нужна была моему Роману. Да я и сама понимала, что не пара ему…
— Это я во всем виновата. — В глазах Марины появились слезы. — Вика, ты прости меня… Это Воропаев сделал меня такой… И вся эта история с изнасилованием. Они все — и Воропаев, и его мать, и следователь, и тот мужик в морге, эксперт, — все они посмеялись надо мной. И я всю свою ненависть к ним выплеснула в ту самую чашку с кофе… Ну, хочешь, я пойду и признаюсь во всем? Скажу, что там, на мельнице, была только я?
Она уже в который раз предлагала Вике пойти и признаться, но Вика закрывала ей рот рукой.