– Если бы я знал, не пришел бы сюда.
Вельможа пристальнее присмотрелся к трупу.
– Судя по виду, явно какой-то головорез. – Взгляд барона сосредоточился на порванной, окровавленной рубашке покойника. – Это Геро стреляла?
– Геро.
Джарвис вскинул голову, сжимая челюсти:
– Хоть верьте, хоть нет, но пока моя дочь не имела несчастья связаться с вами, она в жизни никого пальцем не тронула. А теперь…
– Нет уж, – предупреждающе поднял ладонь Девлин. – Даже не вздумайте перекладывать вину на меня. Если сегодня Геро грозила опасность, то исключительно из-за вас.
– Из-за меня?
– За два дня до гибели Габриель Теннисон столкнулась с фальсификацией, к которой оказался причастен некто настолько могущественный и безжалостный, что леди боялась за свою жизнь. Полагаю, она страшилась вас.
Барон осушил свой бокал, какое-то время постоял, задумчиво его созерцая, затем направился к бюро, вытащил оттуда смятый лист бумаги и протянул собеседнику.
– Видели такое?
Себастьян покосился на листовку, но даже не попытался взять ее.
– Видел. Похоже, эти бумажки расклеиваются по городу быстрее, нежели власти успевают их срывать.
– Так и есть, благодаря неким состоящим на службе у французов агентам. Цель данных пасквилей – возбудить и поддерживать недовольство правящим домом Ганноверов. Боюсь, они преуспели настолько, что Наполеон не мог и мечтать.
– Если честно, я бы сказал, Принни и сам отменно справляется с собственной компрометацией.
Стиснув губы в ровную линию, Джарвис отшвырнул листовку в сторону.
– Недолюбливать правителя – это одно. Заявлять, якобы он узурпировал трон – совсем иное. В двенадцатом веке с подобным вздором столкнулись Плантагенеты. Вы, возможно, полагаете, что сейчас люди не столь легковерны, как шестьсот лет назад, однако идея возвращения мессии и в наши дни оказалась на удивление привлекательной.
– Это традиционный образ.
– В том-то и дело, – согласился барон.
– Насколько я понимаю, вы по примеру Плантагенетов решили исправить положение, убедив доверчивый народ, что легендарный Артур никакой не «король былого и грядущего», а всего лишь горстка древних трухлявых костей?
– Да, примерно так.
– И что же вы предприняли? Обратились к ученому, известному своим скептическим отношением к мифу об Артуре – к Бевину Чайлду, если быть точным – и каким-то образом уговорили его сделать ошеломительное заявление о находке гластонберийского креста и сундучка с древними костями в коллекции Ричарда Гофа? Полагаю, умелому мастеру не составило труда по описаниям Кемдена[44] изготовить копию артефакта, а костей несложно набрать с любого старого погоста. Правда, история утверждает, будто крест давным-давно был отделен от останков, но зачем позволять несущественным подробностям противоречить легенде?