– И не существует никакого лечения? – посмотрела на доктора Геро.
– Боюсь, нет. Обычно таким несчастным предписывают подольше гулять. И еще воду.
– Воду?
– Да. Пить побольше воды, принимать длительные ванны, заниматься плаванием – говорят, помогает. Больные также… – Гибсон покосился на даму и захлопнул рот.
– Что? – поинтересовалась она.
Ирландец нервно заерзал и бросил умоляющий взгляд на Себастьяна.
– Ты не выйдешь на минутку со мной на кухню?
– Можешь говорить здесь. Все равно, когда приду обратно, то сразу же ей перескажу.
Хирург снова поерзал и прочистил горло:
– Ну ладно… Есть признаки… То есть, многие считают, будто судороги могут провоцироваться определенными видами деятельности.
– Какими?
Гибсон вспыхнул малиновым румянцем.
– Как я догадываюсь, – обронила Геро, – вы имеете в виду деятельность плотского характера?
Доктор, щеки которого покраснели уже до пунцового оттенка, кивнул.
– Думаю, такое мнение в немалой степени повинно в том, что болезнь считается постыдной, – предположил Себастьян.
– Да, это так. Установлено, что курение и злоупотребление спиртным тоже вызывают приступы. Любопытно, что обычно, говоря об эпилепсии, мы имеем в виду судорожные конвульсии. Однако она может проявляться и в мягкой форме. Бывает, больные просто на несколько минут становятся невосприимчивыми к окружающему. Они вроде бы в сознании, но кажутся отсутствующими. Затем приходят в чувство, но совершенно не помнят этого промежутка времени.
Девлин увидел, как Геро подалась вперед.
– Что? – спросил он, не сводя с нее глаз.
– С Габриель такое случалось. Не часто, но я дважды наблюдала подобное. Это было, словно она просто… уходила в себя на минуту. А потом вдруг снова становилась прежней.
Доктор кивнул.
– Иногда недуг не прогрессирует дальше. Но случается, что испытанное потрясение, волнение, испуг или иное переживание, которого мы даже толком не осознаем, может стать причиной острого приступа.
Геро покосилась на мужа:
– Но я все равно не понимаю, почему ты считаешь падучую болезнь ключом к убийству.
– У меня из головы не выходит рассказ Чайлда о том, как Чарльз д’Эйнкорт чуть не убил одного из соучеников в Кембридже за намеки в свою сторону. Большинство людей воспринимают эпилепсию как нечто позорное, как семейную тайну, которую, наравне с сумасшествием, следует скрывать любой ценой.
– А такого амбициозного и ни перед чем не останавливающегося типа как д’Эйнкорт еще поискать, – отметила жена. – Так что ты предполагаешь? Что у юного Джорджа начали проявляться признаки болезни? А когда Габриель отказалась отправить племянника обратно в Линкольншир, наш парламентский деятель убил ее и обоих мальчиков?