Когда рыдают девы (Харрис) - страница 21
Собеседники пошли вниз по ступеням.
– Я нахожу предания чрезвычайно увлекательными. Легенды о благородных героях и прекрасных девах веками завораживали человечество. Но чтобы в них крылся мотив убийства? Это вряд ли.
Девлин легко вскочил на высокое сиденье двуколки и взял вожжи.
– Всякая идея, владеющая умами, может представлять собой опасность.
– Только для тех, кто страшится идей, – отступил на шаг Уинтроп. – Хорошего дня, милорд.
Себастьян выждал, пока экипаж выедет на дорогу, ведшую к парковым воротам, и только тогда взглянул на своего грума:
– Ну как? Разузнал что-нибудь?
– Чудное это поместье, Трент-Плейс – доложил Том, умевший разговорить чужих слуг. – Похоже, хозяева в нем меняются чуть не каждый божий год.
– Не совсем, но почти, – согласился виконт. Недавним поместьям это было свойственно. Старинные имения могли веками принадлежать одному роду, а новоприобретенные состояния фабрикантов, торговцев и банкиров исчезали так же быстро, как и возникали. – Каково же общее мнение прислуги о нынешних владельцах?
– И под нос себе бурчали, и переглядывались, да только никто ни единой сплетни не выложил. Если хотите знать, слуги боятся.
– Сэра Стэнли? Или его супругу?
– Небось, обоих.
– Любопытно, – обронил Себастьян. – А что думают о раскопках на Кэмлит-Моут?
– Тут тоже не все гладко. Некоторые говорят, мол, это здорово, а другие обзывают свято… святото… – сражался с незнакомым словом Том.
– Святотатством?
– Ага, точно.
– И это тоже любопытно.
Себастьян проехал сквозь массивные новые ворота парка и отпустил вожжи, позволив гнедым лететь до Лондона вскачь, глотая мили. Он видел, как над укатанной дорогой поднимается жаркая дымка, чувствовал, как припекает плечи солнце, с болезненной четкостью примечал яркую зелень каштанов, затенявших ручей, звенящую песню жаворонка, теплый ветерок. И не мог перестать думать о полной сил, умной молодой женщине, чье бледное тело ожидало его на холодном гранитном столе доктора Гибсона. Для нее все красоты нынешнего дня – как и любого другого – были утрачены навсегда.
К тому времени, когда экипаж остановился перед хирургическим кабинетом Пола Гибсона на Тауэр-Хилл, шерсть гнедых потемнела и взмокла от пота.
– Забирай лошадей домой и хорошенечко за ними поухаживай, – велел Себастьян, вручая вожжи груму.
– Сделаю, хозяин. – Виконт спрыгнул на узкий тротуар, а Том перелез на сидение. – Хотите, чтобы я вернулся с серыми?
Девлин покачал головой.
– Я за тобой пришлю, если понадобится.
Себастьян постоял несколько секунд, наблюдая, как ловко юный грум прокладывает себе путь на запад в толчее телег и угольных фургонов. У подножия холма мальчик в потрепанной одежде ритмично стучал в барабан, привлекая внимание покупателей к стоявшему рядом уличному торговцу, который предлагал жареную рыбу. Рядом женщина с тележкой продавала заливных угрей, а худощавый мужчина в желтовато-коричневом сюртуке поил невзрачную чалую лошадку из старого фонтана, встроенного в стене углового дома. Затем, рассудив, что только оттягивает неизбежное, Девлин повернулся и нырнул в зловонный проулочек, ведший к заброшенному двору позади хирургического кабинета Гибсона.