— Командир, я все обдумал, и мое мнение таково, что риск превышает преимущества. Если бы у нас была закаленная в боях армия, все могло бы быть по-другому. Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть ваш план.
Легат посмотрел на него с любопытством.
— Трибун Катон, вы ведь принимали участие не в одной войне, так?
— Да, командир.
— Я не прошу вас утомлять нас подробностями, но, насколько я знаю, вам довелось сражаться с кельтами, германцами, пиратами, парфянами и взбунтовавшимися гладиаторами, так?
— Да, командир.
— Так почему же вы так оробели перед нубийцами? Разве они не самые слабые по сравнению с прочими врагами, с которыми вам пришлось сражаться? Зачем их бояться?
Сердце Катона заколотилось. Спор снова принял опасный оборот. Командир только что обвинил его в трусости. Если бы они разговаривали наедине, Катон бы прямо ответил на обвинение, но сейчас он чувствовал напряжение, охватившее легата и офицеров. Если он сейчас попытается переубедить командира, Аврелий будет вынужден либо извиниться, либо уволить его. Извинения фатально скажутся на его авторитете, так что легату ничего не останется, кроме как избавиться от Катона и отослать его назад в Александрию. Это лишит трибуна всякой возможности переубедить командира относительно его плана ведения боевых действий. И приведет к катастрофе. В этом Катон был уверен. Понимал, что надо поступиться гордостью ради блага армии, его друга Макрона и судьбы всей провинции.
— Я не боюсь нубийцев, командир, — спокойно сказал он. — Я просто высказываю свое мнение профессионального военного. Исходя из опыта, полученного за годы службы Риму.
— И сколько тех лет, если конкретно?
Катон мысленно выругал себя. Сам себе ловушку подстроил. Дурак.
— Семь лет, командир.
— Семь, — едва улыбнувшись, повторил Аврелий. — Я десять лет прослужил рядовым, прежде чем меня сделали центурионом. Потом еще двенадцать, чтобы выслужить столько, сколько надо, чтобы стать старшим центурионом и, наконец, префектом лагеря. Я думаю, что у меня достаточный опыт для того, чтобы командовать армией так, как я сочту нужным. Семь лет… — Он покачал головой и обвел рукой остальных офицеров. — Интересно, есть ли здесь хоть один офицер, прослуживший меньше вас, трибун? А?
Офицеры промолчали, и легат торжествующе посмотрел на Катона.
— Думаю, это придает определенный контекст вашим советам… Согласны?
Катон не ответил. Что бы он сейчас ни сказал, это обернется против него. Понимал, что остальные внимательно глядят на него, ожидая, что он скажет. Прокашлялся.
— Я дал совет, командир. Таков мой профессиональный долг. Вы командуете армией. Так что приказы о ведении боевых действий отдаете вы.