— Смешно. А я-то думал, что нам не повезло в том, что это вообще случилось.
Жрец наклонил голову набок.
— Возможно, это предзнаменование. Послание от богов. Может, предупреждение.
— А может, просто эта проклятая змея не туда заползла, — ответил Макрон, вставая и показывая на двух легионеров, сидящих у костра. — Ты и ты. Разберите и сверните палатку. Проследите, чтобы матрацы убрали на то же судно.
Катон повернулся к Хамеду и молча поглядел на него.
— Послание, говоришь? — спросил он после паузы. — Может, ты и прав.
— Что? — с удивлением переспросил жрец.
— Послание, — повторил Катон. — С тех пор как мы начали погоню за Аяксом в Египте, нас преследуют неудачи. Я уже задумываюсь, не оскорбили ли мы чем-то местных богов. В этом ты лучше разбираешься, Хамед. Как нам умилостивить ваших богов? Кому вознести молитвы? Или какое жертвоприношение совершить?
— С каких это пор ты стал таким верующим? — спросил Макрон, глядя на друга.
— За последние пару месяцев Фортуна не раз поворачивалась к нам спиной, Макрон. Это может быть простым совпадением, но я в этом сомневаюсь. Один, два раза — ладно, но так часто, как в последнее время?.. Это любого заставит задуматься о божественном или еще чьем-то вмешательстве.
Макрон надул щеки, думая, как ответить правильнее.
— Вы действительно думаете, командир, что необходимо совершить жертвоприношение?
— Мне так будет спокойнее, — признался Катон. — Сделаешь это от нашего имени, Хамед?
— Безусловно, господин.
— И как можно быстрее.
— Сделаю, что могу. Ритуалы на удачу и снятие проклятия за пределами моих посвящений, мне доверяли более простые. Но когда мы прибудем в Диосполис, я спрошу у тамошних жрецов, что следует делать.
Катон поглядел на него и кивнул:
— Очень хорошо, так и сделай. — Глубоко вдохнув, он встал. — Пора отправляться. Чем быстрее мы будем на месте, тем лучше.
Конвой поднялся вверх по реке и вышел из дельты в главное русло Нила, несущего свои воды посреди огромной пустыни, протянувшейся от Эритрейского моря на запад через всю Африку. Это была южная граница Империи. С реки Катон видел скалы и горы, поднимающиеся за узенькой полоской поймы Нила, орошаемой и обрабатываемой. За камышом и пальмами виднелись огромные поля, которые селяне вспахивали тяжелыми плугами, запряженными волами. Плуги переворачивали пласты темной плодородной почвы, главного богатства провинции. До того как Рим возжелал обрести плодородные поля Египта, они были основой процветания династии Птолемеев, а до них здесь с незапамятных времен правили фараоны.
Пусть о них и почти забыли, но то была эпоха чудес, подумал Катон, глядя на гигантского сфинкса, возлежащего в песках чуть ниже Мемфиса по течению. Он видел все это несколько дней назад, когда возвращался к Петронию с докладом, но снова не мог не восхититься впечатляющим видом, открывающимся с палубы. Сфинкс и пирамиды размерами соперничали с горами, но имели геометрическое совершенство, недоступное природе. Бока пирамид блестели, как стеклянные, а полосы на них, похожие на листья, сверкали, словно золото, отражая солнечные лучи. Катон подумал, что в свое время на них было вообще невозможно смотреть из-за этого блеска.