Все это следовало из непоколебимой веры в то, что «белый человек не в состоянии выполнять физическую работу на островах Океании». Однако каждый, кто знаком с климатическими условиями Южных морей, понимает, что это явная ложь, по крайней мере в отношении большинства островов. Ведь строились же там во время второй мировой войны крупные базы и аэродромы, причем без особого ущерба для здоровья строителей, хотя саперы работали тяжело и в спешке.
Однако плантаторы с островов Южных морей в XIX веке считали (как считают и теперь), что толпы местных и азиатских рабочих составляют неотъемлемую часть их сельскохозяйственных предприятий. Бездельничающий абориген представлялся белым преступным элементом.
Галерея белых разбойников в районе Тихого океана пополнилась новым экспонатом — охотниками за рабами (местное название — Blackbirders, то есть «черно-птичник», или человек, охотящийся за несчастными аборигенами).
Охотники за рабами на островах Южных морей называли себя вербовщиками. Они обещали островитянам золотые горы, заключая с ними мнимые «контракты» и посылая их на плантации Фиджи, Квинсленда или на добычу гуано в Перу. На самом деле белые занимались постыдным промыслом, применяя крайне бесчестные приемы. Сомнительную славу пионера, доставившего первых невольников в Австралию, снискал Бенджамен Бойд, а его жертвами в 1847 году стали меланезийцы с островов Луайоте. Гражданская война в США, в результате которой возникли временные затруднения в производстве хлопка, табака и других дефицитных товаров, привела к тому, что предпринимались попытки выращивать эти культуры в Австралии и на тихоокеанских островах. Не все они были успешными, но все требовали рабочих рук.
Островитяне с Новых Гебридов, большей части Соломоновых островов, прибрежных районов Новой Гвинеи и соседних с ними островов являлись первоклассным «материалом» для работорговцев. Вскоре они и стали объектом охоты. Нередко аборигенов похищали с берегов или уводили из деревень любыми невероятными способами. Занимаясь своим постыдным промыслом, работорговцы проявляли чудеса изобретательности, что приводило к ответным убийствам. Картина была та же, что и в период погони за сандаловым деревом.
При похищении людей работорговцы не брезговали ничем. Они переодевались на борту своих шхун миссионерами и торжественно шествовали в белых простынях, имитирующих стихарь. Некоторые, стремясь замаскироваться еще лучше, возили на своих судах фисгармонии. Как только переодетыми они оказывались на берегу, капитаны наигрывали на фисгармониях псалмы. Местные жители толпами собирались на борту судна. Тогда команда шхуны бросалась на них с палками и загоняла в трюм. Затем судно уплывало, чтобы повторить этот трюк в другом месте, если работорговцам не приходил на ум какой-нибудь новый. Разбойники, занимавшиеся этим промыслом, к тому же не останавливались перед проведением своеобразного отбора «добытого» ими товара. Они попросту выбрасывали за борт детей и стариков, не имевших никакой ценности. Пресловутый «одноглазый капитан» пользовался своим протезом для своеобразного шантажа. Перед местным вождем он вынимал искусственный глаз и грозил: если деревня не поставит ему на борт требуемого количества людей, он сделает так, что каждый островитянин также потеряет глаз. Находчивый капитан, говорят, никогда не жаловался на недостаток «живого товара».