Ронан должен был продолжать напоминать себе, что он не спал. Не потому, что он не чувствовал себя бодрствующим, а потому что все, что только что произошло, ощущалось столь остро, будто он спал. Он открыл дверь — казалось бессмысленным оставаться там, где он был, так как Камаро точно никуда не направлялась — и вышел.
Стоя на асфальте, он уставился на мертвый ночной кошмар перед разбитым Камаро, а потом взглянул на Кавински.
— Постарайся держаться, Линч, — сказал Кавински. Он ретировался назад в машину, и на мгновение Ронан забеспокоился, что он уедет. Кавински не был союзником, но он был человеком, он был живой и только что спас Ронану жизнь, а это уже что-то. Но Кавински просто возвратил оружие туда, откуда его достал и прогнал Митсубиши дальше на обочину.
Он присоединился к Ронану рядом с Камаро, ботинки хрустели по осколкам стекла.
— Ну, хреново дело, — одобрительно сказал Кавински.
И так оно и было. Мягкая линия, по которой Ронан пробегался рукой всего часы назад, теперь была изогнута, металл обнимал телефонный столб. Одно из колес оторвалось и валялось в канаве через несколько метров. Даже запах в воздухе свидетельствовал о беде: химикаты разлились и что-то плавилось.
Ронан провел рукой по затылку. Он чувствовал, как его сердце разваливается внутри. Каждая стена падала отдельно, разрушая ту, что перед ней.
— Он меня убьет. Черт побери. Он меня убьет.
Кавински указал на ночной кошмар.
— Нет, оно бы тебя убило, чувак. А Гэнси тебя простит, чувак. Он не хочет спать в одиночестве.
Ронан внезапно решил, что его все достало. Он схватился за лямки на майке Кавински и дернул его.
— Хватит уже! Это не твоя долбанная Митсу. Я не могу прогуляться до магазина и купить к завтрашнему дню такую же.
Проницательно глядя на Ронана, Кавински высвободился из его пальцев. Он наблюдал за тем, как Ронан дернулся назад, забегал туда-сюда, закинув руки за голову, бросая взгляд на дорогу, чтобы посмотреть, не проедет ли какая-нибудь машина. Но ничего не исправлялось, как бы Ронан на все не смотрел.
— Слушай, Линч, — сказал Кавински. — Все просто. Сконцентрируй свой кельтский мозг на этой идее. Что делает твоя мамочка, когда её золотая рыбка подыхает?
Ронан перестал метаться.
— Я же говорил тебе. Это не твоя рисомолка[46]. Я могу ему достать другую, но это будет другая. А он не хочет другую машину. Он хочет именно эту.
— Я буду не хило терпеливым с тобой, — продолжал Кавински, — потому что ты отхватил травму башки. Ты ни слова не слышишь из того, что я говорю.
Ронан выбросил руку в направление Свиньи.