— Нахал, — сказала царевна и склонила голову набок. Длинная прядь волос закачалась, щекоча плечо.
— Ты ему предана?
— Я предана самой себе, — ответила Нофрет.
— Ты будешь предана мне, — возразила царевна. — Ты теперь моя. Мама сказала, что, если ты задумаешь что-нибудь против меня, тебя высекут, окунут в соленый раствор и повесят на крючок. Но я не стану поступать так жестоко. Я просто скормлю тебя крокодилам.
Нофрет засмеялась. Смех был скорее болезненным, чем по-настоящему веселым.
— Какая ты кровожадная.
— Я царская дочь. Меня зовут Анхесенпаатон. Ты будешь называть меня госпожой. И царевной.
— А как тебя называют твои сестры?
Царевна сощурила длинные глаза. Она напоминала кошку, нежащуюся на солнце, настороженную и безмятежную одновременно.
— Ты не моя сестра. Ты моя служанка.
— Готова спорить, они зовут тебя Малышкой, — сказала Нофрет. — Или Котеночком.
— Котенок — это моя старшая сестра, — ответила царевна. — Меритатон. Мекетатон — Олененок.
— А ты?
— Я вижу, что ты из хеттов, — заметила царевна, но не сердито. Скорее, ей этот разговор казался забавным. — Ты пытаешься быть такой же нахальной, как твой царь.
— Стало быть, Малышка, — настаивала Нофрет.
— Вот и нет. Меня называют Лотос, Цветок Лотоса, но ты не должна звать меня так.
— Да, госпожа, — сказала Нофрет так мягко, как только могла, и склонила голову, искоса взглянув на свою повелительницу. Ей так и не удалось вывести царевну из себя. Она ожидала покорности, но даже не поблагодарила Нофрет за то, что та согласилась ее проявить.
Царевна сорвала лилию, заткнула за ухо и наклонилась над водой. Не то, чтобы она была тщеславна: девочка просто развлекалась, глядя, как ее четкое отражение покрывается рябью, когда рыбы пытались поймать его.
Нофрет склонилась рядом с ней, но не слишком близко. Ее отражение было больше, шире и более дикого вида — с роскошной копной вьющихся волос, с глазами, горящими, словно у льва, потревоженного в логове.
Но царевна вовсе не опасалась полудикой рабыни и произнесла:
— Ты будешь служить только мне. Если мои сестры захотят, чтобы ты им прислуживала, скажи, что ты принадлежишь мне. Но скажи это вежливо. Мои сестры не такие покладистые, как я.
— Я думала, у вас все общее, — заметила Нофрет.
— Ох, нет, ответила царевна. — Это только напоказ, потому что мы царские дети, и царь хочет, чтобы люди думали, будто мы живем в полном согласии. Так оно и есть на самом деле, потому что нам нечего делить. У моих старших сестер свои служанки. У каждой из моих младших сестер своя нянька. Моя нянька умерла, а теперь ты принадлежишь мне и будешь моей служанкой.