По-видимому, он не узнал ее. Нофрет была одета как царская служанка, а не как рабыня, бесцельно разгуливающая по городу. Волосы ее были туго заплетены, тело скрыто под платьем из тонкого полотна. Она надеялась, что выглядит совсем иначе, чем та острая на язык девчонка, встреченная им в храме Амона.
Царь и царица, судя по всему, не замечали Хоремхеба и не чувствовали опасности, которую он представлял. Они были в своем самом великолепном и самом нечеловеческом обличье: сплошное сияние золота, словно на изображениях богов и богинь. В похожем на пещеру огромном пространстве зала приемов, где эхо металось, словно летучие мыши под крышей, они казались ослепительными, как солнце, и так же мало интересующимися земными глупостями.
Перед ними были и другие гости и просители — долгую череду царских милостей царь расточал охотно, если его посещала такая фантазия. Потом придут и другие, польщенные тем, что на них пал свет присутствия самого царя, а не только царицы.
Посланцы — вернее, посланец, потому что все остальные были просто телохранителями — отдали царю почести в подобающей форме, как жрецы одного бога живому воплощению другого. Они тонко, но ясно дали понять, что подчиняются власти, а не человеку, которому она сейчас принадлежит; богу, чьим живым воплощением он является, но не царю, отвернувшемуся от всех богов, кроме одного, созданного им самим.
Возможно, царь понял то, что они хотели сказать ему без слов, а может быть, и нет. Казалось, он никого не видит. Взор его был устремлен в бесконечное пространство зала, ум где-то блуждал, как и всегда, когда Эхнатон хотя бы ненадолго снисходил до того, чтобы быть царем.
Тонкий голос жреца пробудил его от мечтаний — голос певца, поставленный так, чтобы заполнять огромное пространство храма. Голос был не громок, не пронзителен, но у Нофрет от него заныли зубы.
— О, царь! — произнес жрец. Только титул, никаких изъявлений почтения. — Властелин Двух Царств, восставший против их богов, слушай слово Амона — он вечен, и будет повелителем и Богом, когда даже твои кости превратятся в земную пыль. Вернись на его пути. Оставь свое заблуждение. Служи ему, как служили твои отцы до тебя, или ты испытаешь силу его гнева.
Царь не шевельнулся на своем троне, но все его души спрятались в тело, и мысли тоже. Прозвучала открытая угроза его Богу.
— Если ты не исполнишь своего долга, — продолжал жрец, — Амон проклянет тебя и все твое потомство. Твоя линия умрет раньше тебя. Твое имя будет вырезано из списка имен царей и позабыто.
Глаза Нофрет уловили какое-то движение. Хоремхеб подавал знаки — страже, сообщникам, кто знает?