Меритатон моргнула, явно приходя в себя, и застыла от ужаса. Отец женится на дочери, чтобы она родила ему дитя… Она улыбнулась.
— Да. Только мы годимся.
Царь ответил ей улыбкой. Царица сидела, словно статуя. Царевны смотрели, как зеваки на празднике, не принимая в нем участия.
Царь склонился, чтобы поцеловать свою дочь. Это не был поцелуй жениха — теплый, но не пылкий, целомудренный, без страсти.
— Безумие! — вскричала Нофрет, но негромко, потому что они с царевной были не одни. — Он с ума сошел. Как же он может идти на такое? Как может даже помыслить об этом?
— Такова воля Бога, — сказала Анхесенпаатон, холодная и невозмутимая. Нофрет могла бы подумать, что она ничего не понимает, но ее госпожа все прекрасно понимала. Девочка знала, что происходит между мужчиной и женщиной и что допускается природой, а что нет.
— Лев берет в жены львицу из своей семьи, — пояснила она. — Жеребец покроет собственную дочь, когда она войдет в пору. Бог знает, что делает. Он требует этого от нас, потому что больше никто не годится. Божественное может сочетаться браком только с божественным.
— Ты такая же сумасшедшая, как твой отец, — сказала Нофрет сквозь зубы, продолжая втирать ароматное масло в кожу своей госпожи, — ежевечерний ритуал, который должен был сохранить ее такой же красивой, как мать, даже в старости. Остальные царевны уже спали, или служанки и няньки укладывали их. Никто не прислушивался к словам Нофрет.
— Ты не Бог, — сказала царевна, — и не дитя Бога. Тебе не понять.
— И не хочу понимать. — Нофрет втирала масло с такой силой, что царевна поежилась. Она смягчила свои прикосновения, но не слова: — Я знаю, что цари всегда жаждут иметь сына. Он им действительно нужен. Но этому царю совсем нет необходимости совершать такую гадость. У него во дворце множество красавиц царской крови, на любой случай. Он может ходить к ним каждую ночь, горячо молиться своему Богу и получить целую армию сыновей.
— Нет, — возразила Анхесенпаатон. — Они обычной крови. А наследник должен быть божественного происхождения.
— Боги женятся на смертных. Часто. Каждый день. И даже имеют от них детей. Сам Амон и царица Нефертари…
— Он был ее отцом, — перебила Анхесенпаатон. — И любовником.
— Я думаю, он не настоящий Бог, — сказала Нофрет не без злорадства, — и все его учение — ложь.
— Это так, — согласилась Анхесенпаатон.
— И все же права на престол происходят от него, через царицу, чьим отцом и любовником он был. Если вообще был.
— А это тайна. Ее знают только боги.
Нофрет не понимала, пронзили ли ее слова броню. Трудно поверить, чтобы такое дитя могло столь искусно скрывать свои чувства и быть так непреклонно убежденным в том, что ее отец — Бог, и посему не подлежит осуждению.