Сесиль Броун, правда, пожимал плечами, не считая возможным изменять своих взглядов и убеждений, но все остальные, в том числе и monsieur Фардэ, были растроганы и несколько утешены.
Кочрейн, между тем, изготовлял из своего большого красного шарфа тюрбан и настоял на том, чтобы мистер Стюарт надел его.
Но теперь ко всем страданиям несчастных пленных прибавились еще мучения жажды. Солнце палило нещадно сверху и отражалось на них снизу, от этого раскаленного песка пустыни, пока, наконец, им не стало казаться, что они едут по горячей пелене расплавленного металла, испарения которого пышут на них и обдают их удушливым жаром. Губы их пересыхали до того, что теряли всякую упругость, а язык, точно тряпка, прилипал к гортани. Каждое слово приходилось выговаривать с усилием, и потому все примолкли. Мисс Адамс свесила голову на грудь и уже давно не говорила ни слова; ее широкополая шляпа скрывала ее лицо, но во всей позе ее сказывалось крайнее изнеможение.
– Тетя сейчас лишится чувств, если для нее не найдется глотка воды! – сказала Сади. – О, мистер Стефенс, неужели мы ничем не можем помочь ей?
Ехавшие поблизости дервиши были все арабы баггара, за исключением одного только невзрачного негра с лицом, изрытым оспой.
Лицо этого последнего казалось добродушным в сравнении с лицами остальных. И Стефенс решился, тихонько дотронувшись до его локтя, указать ему сперва на его бурдюк с водой, а затем на мисс Адамс. Негр отрицательно и гневно покачал головой, но в то же время многозначительно посмотрел на арабов, как бы желая этим показать что если бы не они, то он поступил бы иначе.
Немного погодя, он, тыкая себя пальцем в грудь, произнес:
– Типпи Тилли!
– Что это значит? – спросил его полковник Кочрейн.
– Типпи Тилли! – повторил негр, понижая голос до таинственного шепота, как бы не желая быть услышанным своими товарищами.
Полковник отрицательно покачал головой.
– Нет, я решительно ничего не понимаю!
– Типпи Тилли. Хикс-паша! – снова повторил негр.
– Право, я начинаю думать, что он дружественно к нам расположен! – сказал Кочрейн, обращаясь к Бельмонту. – Но из его речей ничего не могу разобрать, может быть, он хочет нам сказать, что его зовут Типпи-Тилли и что он убил Хикс-пашу?
Услыхав это, добродушный негр оскалил свои огромные белые зубы и воскликнул:
– Айва! Типпи Тилли, бимбаши Мормер – бум!
– Клянусь честью, – воскликнул вдруг Бельмонт, – я угадал, что он хочет сказать: он пытается говорить по-английски: типпи тилли, думаю, означает «артиллерия»; из этого я заключаю, что он хочет сказать, что служил раньше в египетской артиллерии, под начальством бимбаши Мортимера, что он был захвачен в плен, когда Хикс-паша был разбит, и ему ничего более не оставалось, как только сделаться дервишем!