– Sapristi! – Черт побери! – воскликнул он вполголоса. – Да что, они думают, что француз боится их?! Нет!.. – И, перекрестившись широким крестом, он встал рядом с другими на колени, склонив голову.
Эмир обернулся к мулле с насмешливою улыбкой, взглядом и рукою указал на результаты его увещаний, затем подозвал к себе одного араба и отдал ему приказание. Все четверо мужчин были тотчас же схвачены, и всем им связали руки. Фардэ громко вскрикнул при этом, так как веревка врезалась в его свежую рану, причиняя нестерпимую боль. Остальные позволили связать себя молча, сохраняя чувство собственного достоинства.
– Вы погубили все дело! – воскликнул Мансур. – Право, я боюсь, что вы погубили даже и меня. А женщин увезут, для них предназначены эти три верблюда!
– Ну нет! Этого никогда не будет! Мы не хотим, чтобы нас разлучали! – закричал Бельмонт и принялся страшно рваться, чтобы освободить свои руки. Но он сильно ослабел за это время, и двое арабов легко сдержали его за локти.
– Не волнуйся, не беспокойся, дорогой Джон! Они могут причинить тебе вред если ты будешь выбиваться! – крикнула ему жена, которую другие арабы насильно сажали на верблюда. – Они мне ничего не сделают! Не борись, прошу тебя!..
Видя, что женщин увели от них и посадили на верблюдов, все четверо мужчин были в отчаянии; это было для них теперь всего ужаснее. Сади и ее тетушка почти потеряли сознание от страха, только миссис Бельмонт сохраняла полное присутствие духа и спокойное, ласковое, улыбающееся мужу лицо. Верблюдов, на которых они находились, подняли на ноги и отвели под пальмы – как раз туда, где стояли мужчины.
– Нора, дорогая, у меня есть револьвер в кармане, – сказал Бельмонт, подняв глаза на жену, – я бы, кажется, душу прозакладывал за то, чтобы иметь возможность передать его тебе!
– Не беспокойся обо мне, Джон, дорогой мой, оставь его себе, он еще может тебе пригодиться, а я ничего не боюсь. С тех пор, как мы с тобою помолились, мне кажется, ничего дурного с нами не случится! – С этими словами мужественная женщина, наклонившись к Сади, принялась ее утешать и успокаивать.
Приземистый, тучный араб, исполняющий роль помощника у эмира Ибрагима, теперь присоединился к старому эмиру и мулле, и все трое стали вместе совещаться о чем-то, время от времени поглядывая на своих пленных.
Наконец, эмир подозвал Мансура и сказал ему что-то.
– Эмир желает знать, кто из вас четверых самый богатый? – перевел драгоман, обращаясь к четырем мужчинам.
– Зачем ему это знать? – спросил Кочрейн.
– Очень просто, он желает убедиться, кого из вас всего выгоднее оставить в живых для выкупа!