В зале было пусто, и лишь за некоторыми столиками сидели самые нестойкие ребята. Вернее, они лежали лицом в тарелках. Кто-то храпел, другие просто замерли, словно каменные изваяния. А вон там, в углу, на подушках, разлеглась целая компания, будто подарки вокруг елки, в качестве которой выступал высокий пузатенький кальян. Минуя парадный вход, мы прошли к заднему, выводящему во двор. Этот ход вел к стойлам, служебным помещениям и, что удивительно, к городским воротам. У небольшой насыпи нас уже ждал Хасим. Он о чем-то разговаривал с шарханкой, активно жестикулируя. Та лишь поглядывала на него с легкой ноткой пренебрежения. Заметив нас, парнишка успокоился и низко поклонился Мии.
— Приветствую вас, прекрасная тори, — почтительно сказал Хасим. — Прошу прощения за Азалию. Она воплощает в себе все пороки шарханов, в том числе и непочтение к светлорожденным. Правда, и достоинства она воплощает тоже.
— Я не держу зла, — покачала головой Мия. — У меня большой опыт общения с шарханами, и Азалия — не худший пример.
Ну а мне, как всегда, отводилась роль декорации, в крайнем случае — тяглового мула. Алиатцы, улыбнувшись мне, пошли вперед, обсуждая предстоящий поход. Как выяснилось, мы будем двигаться строго на восток. В основном перед рассветом, немного после, а также ближе к вечеру и частично ночью. Потому как в иное время суток либо так жарко, что можно упасть от обезвоживания, либо так холодно, что можно спокойно превратиться в ледышку. Ох уж эти пустыни, настоящее испытание для любого человека.
Петляя между невысокими жилыми домиками, мы все ближе подбирались к выходу из города. Наконец впереди замаячила невысокая стена, без башен, без парапета или навеса, просто каменное строение с массивными воротами, обитыми железными полосками. У входа стояли четверо стражников в легких кожаных доспехах, которые и от скользящего удара не всегда уберегут. Впрочем, иное обмундирование носят лишь местные легионеры, иначе говоря — армия султаната. Да и то надевают лишь в случае серьезных войн. Вот и получается: имперцам в Алиате не повоевать, а алиатцам — в Империи. Так и стоят две страны, мозоля друг другу глаза. За выход из города с нас взяли по четверти дитира, в итоге получилась ровно одна серебруха.
За воротами же простиралось обычное пустынное приграничье. Редкие кустарники, налетевший песок, словно ковер, укрывший землю, какие-то хитиновые твари, ползающие туда-сюда, и жужжание насекомых. А в редких местах, где нет песка и стремной растительности, под ногами виден камень, белый или серый, но чистый и без влаги, будто отполированный. Наконец, попетляв среди паутины протоптанных дорожек, мы поднялись на холм (скорее земляной вал), с которого открывался потрясающий и одновременно с этим ужасающий вид.