Сонин едва заметно порозовел от удовольствия и завуалированной похвалы.
– Можете не сомневаться, Александр Яковлевич, все так и будет.
– Прекрасно. Однако вернемся к другим делам. Я принял решение изменить организацию управления компанией. И в качестве подготовки к такому шагу – разделить станкостроительное, механическое и оружейное производства, попутно усилив их специализацию.
Князь отошел от окна (к большому облегчению своего подчиненного) и сел на свое место, с легким вздохом покосившись на посконные мешки, набитые разнообразнейшей корреспонденцией. Два из них за вчерашний день он кое-как одолел, осталось еще четыре плюс письма от Круппа, Тиссена и прочих деловых партнеров, сложенные в отдельную стопку на его столе – прочитал он их одними из первых, а вот написание ответа отложил на потом.
– Как вы знаете, в Москве строятся несколько заводов, вот они и примут кузнечно-прессовые и механические цеха фабрики. В Ковров уедет персонал оружейных цехов, а в Сестрорецке останется, и попутно сильно расширится, станкостроительное производство общего типа. Кроме того, у компании есть интересы и в Кыштымском горнозаводском округе.
Александр прервался и посмотрел на своего управляющего. Увиденное понравилось: в глазах внимание, руки совершенно самостоятельно делают заметки – в общем, профессионал за работой.
– Одного вашего заместителя вы подготовите для Кыштыма, второй поедет в Ковров. За московскими заводами первое время вы будете приглядывать сами. Пока не найдете человека, способного делать это за вас и под вашим руководством. Вопросы?
– Ну, вот так сразу, пожалуй, и нет… А кто же останется начальствовать в Сестрорецке?
– Герт, Иммануил Викторович.
Сонин понимающе покивал. Оглядел свои записи, сморгнул и откровенно признался, что задавать толковые вопросы пока не готов.
– Тогда на сегодня все, продолжим через два дня.
Еще раз выказав свое расположение управляющему путем проводов до двери, Александр вернулся за стол, еще раз покосился на мешки и решительным жестом пододвинул к себе финансовый отчет по предприятию. Выбирая из двух нелюбимых, но необходимых занятий, он отдал предпочтение тому, что полегче. Не сказать, что приятнее, но вникать в цифры было все же проще, чем в смысл многочисленных посланий со всего света. О чем ему только не писали! Львиную долю корреспонденции составляли письма непризнанных гениев, которым для успеха не хватало (в зависимости от наглости и фантазии) достаточно скромных сумм. Скромных для князя Агренева, разумеется. На втором месте стояли послания для главного инспектора господина Долгина, приходящие на имя Александра – именно Гриша взвалил на себя тяжелейшую обязанность разбираться с письмами девиц и женщин, предлагающих себя в содержанки (а для большего удобства «работы» тридцатилетний ловелас даже не поленился квартирку в Питере снять). На третьем шли просьбы о финансовой помощи по разделу благотворительности, и иногда на эти послания даже приходил ответ, особенно если письмо было написано на официальном бланке какой-либо больницы или приюта для сирот. Ну и последняя категория посланий, этакий своеобразный золотой песок на фоне пустой породы, это действительно интересные и очень перспективные предложения о деловом сотрудничестве, письма с реально полезными и применимыми изобретениями и тому подобная корреспонденция.