— Я попросил лист бумаги, потому что мне не на чем рисовать.
— А твой альбом?
— Я оставил его дома.
Юрий Ефимович приподнял брови.
— Кому ты рассказываешь! Я отлично видел, как ты держал его в руках и спрятал в парту.
— Да нет же… — начал Валька.
— Что за фокусы! — Чертёжник откинул крышку парты и вынул альбом.
Валька опомниться не успел, а он уже шагал к столу, на ходу перевёртывая обложку.
И вмиг забыл Валька, что сам хотел показать ему рисунки. Он видел только, что холодный и раздражённый человек вламывается в его тайну.
— Это другой альбом! — почти крикнул Валька.
— Ну и что же? — спросил Юрий Ефимович, поворачиваясь лицом к классу и открывая первый лист. На первой странице был неинтересный и совсем случайный рисунок — портрет соседского кота Яшки. Но дальше…
Дальше было то, что Валька очень берёг. Особенно на последней странице, где он ещё не совсем закончил рисунок мальчика и шхуны.
От обиды стало горячо в горле и глазах. И Валька заговорил торопливо и отчаянно:
— Я ведь ваши картины не разглядываю без спросу! Отдавайте… Не имеете права!
Он не знал, пишет ли Чертёжник картины. Но Юрий Ефимович вдруг резко задержал руку, так и не перевернув лист. И, видимо, почувствовал, что действительно не имеет права, чуть побледнел и положил альбом на край стола.
— Хорошо. Допустим… — сказал он («хор-лошо» — получилось у него). — Но ты тоже не имеешь права являться на урок без необходимых вещей. Работы на вырванных листках я не принимаю. Будь любезен, дай дневник, я напишу, чтобы родители проверяли твой портфель. А заодно поставлю двойку.
— Дневника нет, — с облегчением сказал Валька. Альбом был спасён, и всё остальное казалось неважным.
— Тоже забыл? — поинтересовался Юрий Ефимович.
— Да.
На самом деле Валька не забыл, а оставил дневник дома специально, потому что не успел его заполнить.
— Поразительная рассеянность, — усмехнулся Юрий Ефимович.
— Можете проверить, — сказал Валька.
— Проверять я, очевидно, тоже не имею права. Но я могу написать твоим родителям записку… Впрочем, я боюсь, что из-за твоей забывчивости ты не вспомнишь о ней дома. Может быть, её передаст кто-нибудь другой?
Он без особой уверенности обвёл глазами класс. И тогда случилось непонятное. Просто дикое. Поднялся Сашка Бестужев и лениво сказал:
— Давайте, я передам. Мне по пути…
И удивительно, что ничего не грохнуло, не сломалось. Так же солнце блестело на партах, так же смотрел с портрета Максим Горький. Прогудел самосвал за окном… Почему кругом так спокойно, когда совершается измена?
И сам Валька остался спокоен. Не дрогнул, по крайней мере. Только холодно как-то стало и тоскливо.