– Ну, как рассказывал бабке прадед, их использовали для самой тяжелой работы. Они не чувствуют усталости, они в пять раз сильнее обыкновенного человека, и их не нужно кормить. Крупные землевладельцы просили местных шаманов за символическую плату сотворить для них десяток таких немых исполнителей для работ на плантациях. Обе стороны оставались довольны, платя шаманам, плантаторы выигрывали много больше в будущем, используя зомби, а колдуны тратили на это, насколько я помню из ритуала, одного петуха. Его кровью выводили известный тебе знак, чаще все же на лбу покойника, просто раньше не хоронили простых рабочих в гробах, их заворачивали в простыни и закапывали прямо так, а бесплатную рабочую силу делали именно из рабочих крестьян, а не из знатных граждан, это понятно.
Петуха ощипывали и давали обглодать диким собакам, кости и перья собирали в белый глиняный горшок. Ставили либо в месте, где захоронен человек, либо на лежанку, где он спал при жизни. Под голову мертвецу клали известную тебе нить с узелками, которые заплетались в процессе начитывания молитвы. Почему их сорок? Не знаю, это число почему-то связывают со смертью, и не только христиане.
– Делать рабочую силу из мертвецов… – сокрушалась я. – Какие омерзительные люди!
– Да.
– Что же происходит с зомби потом? Они так и живут… вечно?
– Хм… Не слышала об этом. В принципе, вечно они жить не могут, потому что тело их состоит из ткани, которая уже к тому моменту начинала разлагаться. Думаю, через некоторое время они просто… рассыпаются.
– Какой ужас! – против воли воскликнула я, закрыв глаза. Воображение с особой жестокостью расписало мне, как прекрасное холодное белое тело Валеры рассыпается, словно карточный домик или замок из песка. Какой неописуемый кошмар! Он заслуживает что-то лучшее, чем это!
– Да, Катя, ужас. Теперь ты понимаешь, что зомби нужно вернуть обратно, в могилу? То есть… образно выражаясь, конечно.
– Как? Как понять, что вернет его в землю?
– Ох… – задумалась Азаза, но тут ее очи вперились в фигурки на столе. – Давай посмотрим.
Ведунья повторила ритуал с молитвой, обращенной не то к костям, не то к высшим силам. Затем бросила их на стол.
Через миг она уставилась на картинку, пожимая плечами:
– Не понимаю, что это…
А вот я вся похолодела изнутри, увидев это. Кости образовали завидно ровный полукруг.
– Зато я понимаю.
Выйдя от гадалки, я прошлась вперед по тропе и замерла возле палатки «Добрый крестьянин», обдумывая все, с чем мне пришлось столкнуться. А столкнуться мне пришлось ни много ни мало с оживлением трупа, который вот-вот превратится непонятно во что, причем он об этом совсем не догадывается. Или догадывается? К чему тогда эти беседы о бессмысленности эликсира бессмертия? О счастье, о вечности? Откуда это печальное: «Помоги мне, Катя»? Но как я могла помочь? То есть как – я знала. Кости выкинули мне ответ. Азаза не поняла, потому что она была не в курсе перипетий с драгоценностями. А я-то увидела сразу: кости изображали ожерелье. Проблема даже была не в том, чтобы найти его, то есть, разумеется, на данный момент это проблема, но я всегда верила в успех того мероприятия, на которое человек отдает все свои силы, и, конечно, если я буду очень стараться, то когда-нибудь отыщу его, возможно скоро. Самым трудным было отнюдь не это. Наисложнейшим было отпустить его. Отпустить обратно, в мир мертвых. По легенде, изложенной Азазой, зомби, выполнив миссию, оставит этот свет. Но наверно, это произойдет лишь в том случае, если он не превратился еще в бессознательную машину. Пока он помнит свое дело, он сможет уйти, выполнив его. Уйти в лучший мир, мир, которому он принадлежит, и, безусловно, для Валеры это будет лучше. Ну а как быть со мной? Что лучше для человека, который тебе небезразличен, не всегда лучше для тебя. Никто с этим не поспорит, особенно чьи-то родители, сталкивающиеся с такой дилеммой постоянно. Дочка хочет на ночную дискотеку, а отец не желает ее отпускать. И оба правы. Только, возможно, посовещавшись, взвесив все «за» и «против», на худой конец, сходив вместе к семейному психологу, они смогут добиться консенсуса. А я не смогу. Мне нужен он здесь. Пускай я не смогу его оживить, пускай он будет мертвый, но он мне нужен. Я не знаю, откуда пришло это внутреннее знание, но я была уверена: без него я уже не смогу. Многие скажут, спятила. Да, так оно и было, я же не скрываю.