Несмотря на отсутствие музыки, мы ни разу не сбились с ритма. Потому что музыка была у нас в голове.
– Это не я, – прошептала я.
– И это не я, – прошептал он.
Не знаю, сколько длился этот танец, – и секунду, и бесконечность. Из состояния этого безумия меня вывел новый звук. Ему было просто неоткуда взяться, и я остановилась.
– Что это? Ты слышишь?
– Нет, я ничего не слышу, – пожал Валера плечами, выпуская меня на свободу.
Я прислушалась и поняла:
– Это телефон! Наверху!
В тишине я сумела услышать звонок. Вот замечательно! Теперь есть повод прекратить этот бред, более свойственный больным болезнью Альцгеймера завсегдатаям дома престарелых, коим и вправду нечем больше заняться, кроме как вспоминать балы периода своей молодости. А мы все же в реальном мире, и доказательство этому – звонок мобильного. Наверное, это мама.
Так быстро, насколько это возможно, я взбежала вверх по лестнице, радуясь тому, что оставляю Валерия, и одновременно печалясь этому. Спасительный разговор с родительницей или с кем бы то ни было, кто мне сейчас звонит, должен был окончательно разорвать эту непонятную мистическую связь и вправить мне мозги на место.
Странно, номер высветился незнакомый. Кто же это?
– Да?
Сперва в трубке молчали. Затем послышался хриплый, кашляющий мужской голос:
– Катя… Катя…
– Кто это?.. О господи! – поняла я. – Отец? Ты где? Что с тобой?
Михаил Геннадьевич говорил так, точно он был при смерти. Впрочем, метафора здесь неуместна, потому что, как оказалось впоследствии, так оно и было.
– Ты не…
– Подожди! – прервала я. – Где ты? Быстро отвечай! – Я уже не на шутку разволновалась. Танец с Мертвициным теперь казался ночным кошмаром. Или ночной мечтой… В любом случае, я была от этого далека.
– Неподалеку… Внизу, у реки… – проговорил он с трудом, беспрестанно кашляя и будто чем-то захлебываясь. – Я умираю…
– Ты – что?! В чем дело?! Что случилось?
Как я ни допытывалась, дальше я слышала только отдаленный, тихий плеск воды. Я вдруг отчетливо поняла: отца больше нет в живых.
– Валера! – кричала я, сбегая с лестницы так быстро, словно мечтала сломать себе шею. – Валера! С отцом что-то случилось! Бежим, может еще можно успеть!
– В чем дело? – ровным, безучастным тоном поинтересовался он, все еще стоя посреди гостиной, точно ожидая, что мы вот-вот продолжим танец.
– Он позвонил! Мне кажется… Мне кажется… он умер, – закончила я с трудом.
– Где он? Что он сказал? Да успокойся, говори яснее, – велел он, потому что я бормотала что-то бессвязное.
– Он сказал, что он внизу, у реки! – наконец-то прозвучало что-то дельное, Мертвицин сразу сориентировался, взял меня за руку и повел на улицу.