С Алексом всегда было так: его не игнорировали, им не пренебрегали. Как официанты, так и официантки, бармены, продавцы — все тут же признавали его присутствие. Это происходило в основном благодаря его спокойной, уверенной манере поведения. Алексу никогда не приходилось слишком напрягаться в общении с людьми (излишнее напряжение в общении в принципе фатально).
— Вы пришли раньше меня, — с готовностью сказал Алекс стоящему рядом парню: у того был раздраженный вид человека, который, как всегда, вынужден был дожидаться своей очереди дольше, чем другие. Алекс не возражал против ожидания. Ему спешить было некуда.
Оперативно обслужив раздраженного парня, зеленоглазая барменша снова обернулась к Алексу — засветилась белыми зубами улыбка, вспыхнули глаза.
— Вы пока садитесь, — сказала она ему, принимая деньги за обед с сыром бри и французским хлебом и вином. — Я принесу вам ваш заказ. Где вас найти?
— Мы… — Алекс вытянул шею, выискивая взглядом, нашла ли его спутница свободный столик. Маленькая белая ладошка взметнулась в воздух и взмахом сообщила о триумфе. — Мы в алькове. Большое спасибо.
Сюзи недавно появилась в их студии — она проходила у них практику. Это была симпатичная светловолосая девушка, с приятной улыбкой, чувством юмора и откровенной, фантастически живой мимикой. «Яркая как пуговица» — такое описание подошло бы ей лучше всего. Алексу нравилась ее компания, но не более того.
— Заказ сейчас принесут, — объяснил он ей свои пустые руки. — Это не кафе, а сущий ад.
— Здесь противно воняет сыростью. — Сюзи принюхалась, сморщив нос.
— Подвал, никуда не денешься. — Алекс оглядел коричневатые стены, увешанные старинными фотографиями Лондона, высоких кораблей в доках, гужевых повозок, рыночных грузчиков, босоногих девчонок, торгующих спичками. Ностальгия по давно ушедшим временам нагоняла на него тоску.
— Я бы не пригласил тебя в это кафе, просто оно ближе всего к офису. В этом мраке я чувствую себя пьяным, не сделав и глотка. Ты не находишь?
— Мне вообще нельзя много пить, — хвастливо призналась Сюзи. — Один стакан — и меня можно брать тепленькую.
Пытаясь скрестить ноги, закинуть одну ногу на другую под приземистым деревянным столом, она склонилась вбок и почти вплотную придвинулась к Алексу. Ее волосы коснулись его лица, пощекотали его нос, Алекс вдохнул легкий, цветочный, женский запах. У него не осталось сомнений насчет того, кому можно было брать «тепленькую» Сюзи, и тем не менее ничего не почувствовал.
Как долго это будет продолжаться? Неужели он больше никогда не будет реагировать на привлекательных женщин? Казалось, что Наоми в каком-то смысле испортила его, отвратила его — возможно, навсегда — от женского пола. Другие женщины отныне были для него всего лишь голограммами, иллюзорными сущностями, не имевшими ни плоти, ни крови.