Данни зашевелилась и перевернулась на бок, сминая под собой простыню. Как же она красива! У Адама захватывало дух, когда он находился рядом с ней. Такая стройная фигура и бледная кожа. Он раньше не замечал, какая она миниатюрная, виной всему было ее постоянное беспокойство, неугомонность. Он никогда не встречал таких людей — энергичных и с хорошим чувством юмора.
Адам увидел прелестную грудь, едва прикрытую простыней. Какая же Даниель женственная! Он был так слеп прежде и все эти годы видел в ней лишь парня-сорванца, который был его другом, а временами младшей сестрой. Но он не видел главного: Данни была великолепна — истинное воплощение страсти, такая пылкая, прямо-таки чувственность во плоти, притягивающая Адама как никто другой.
Притягивающая его? От этих мыслей его бросило в жар. Это ведь Данни. Им предназначены совершенно разные судьбы. Адам должен жить своей жизнью, а она своей, ведь у него есть обязанности. Ему следовало бы вылезти из ее постели, отправиться в свою комнату и закрыть за собой дверь. Но было слишком поздно, он осознал, что стоит на краю пропасти.
Даниель открыла глаза, и при виде Адама на ее лице заискрилась улыбка. Эти глаза манили его. Улыбка ее стала шире. Адам выкинул все мысли и придвинулся к Данни.
«К черту обязательства!»
Она нежно коснулась его груди кончиками пальцев.
— Говорят, французский — язык любви, но ты ни разу не говорил по-французски с тех самых пор, как мы здесь.
— С тобой я не могу думать здраво, а тем более говорить на другом языке, но я могу попробовать сейчас?
Она ухмыльнулась, и в глазах появились искорки.
— Я произнесу слова, которые разожгут огонь в твоей душе, и несмотря на то, что ты не говоришь на французском, итальянском и других языках, ты поймешь каждое слово. — Адам поднес ее пальчики к губам и легонько поцеловал.
— Круассан, Ситроен, — произнес он, продолжая целовать ее руки. — Шницель. — Адам навис над ней, не касаясь ее тела, ему нравилось, когда в ее взгляде читалось желание.
— Продолжай.
Он убрал ее волосы с лица и поцеловал в лоб:
— Пицца, Феррари.
— Ох, итальянский язык мне нравится больше всего. Не останавливайся.
— Тирамису, Ламборджини.
— Возьми меня, я вся твоя.
Адам прильнул к ее губам, и сомнения по поводу правильности решения испарились мгновенно.
Данни стояла вместе с Блейком на крыльце. По лицу Адама можно было понять, как же он счастлив в эту самую минуту, заводя двигатель машины.
Одна ночь и утро, наполненные совершенством, любовной близостью и радостью. Они провели это время для себя. Он смотрел, как Данни легко общается с Блейком, и рассмеялся. Он никогда раньше не смеялся, находясь с женщиной. Данни любила дразнить его и шутить, тем самым раскрываясь перед Адамом.