Тут Любка всхлипнула. На нее опять накатило. Когда носила Глеба, такого не было. Сейчас постоянно пробивало на слезы и нервные крики. Теоретически она все понимала. Симптомы классические: нервы, муж, неизвестность впереди, однако совершенно не ко времени. Она не имеет права расклеиваться, и вообще это плохо влияет на ребенка.
Видимо, требуется проверить на собственной шкуре, чтобы понимать. Раньше она считала неприятным цинизмом, когда Берик начинал с ухмылкой повествовать про паскудную сущность человека. Все-таки воспитание так просто не исчезает. Даже в тяжелых условиях люди обязаны вести себя по-человечески. Наивная. Их ведь даже еще не прижало по-настоящему. А ведут себя как грызущиеся собаки. Норовят влезть без очереди, отпихнуть в сторону. Ругаются. Скоты. Окружающих бы постыдились. Тоже мне высшая раса и врожденное превосходство перед туземцами. Вон как китайцы смотрят. Только что не плюются. Позорище.
Она посмотрела на Ли Ду, умудряющуюся тащить чемоданы и попутно прикрывать ее от толчков людей в очереди, и в очередной раз с подозрением подумала: а не было ли у Берика с ней чего? Какого шайтана он ее с собой тащил через пол-Китая. Мысленно дала себе пинка. Еще неизвестно, кто кому нужнее был. Без переводчика ни шайтана не поймешь. Было, не было — какая теперь разница! Японцы просто выстрелили в ее мужа. Без всякой причины. Не считать же нормальным убийство человека, выдергивающего с дороги девочку шести лет.
Стоило пройти войну, побывать в стольких опасных местах — и умереть за чужого ребенка. Ну раздавил бы ее грузовик! Кому нужна благодарность нищей матери! Ведь он шел к ней, своей жене, и практически дошел! Окраина Шанхая. Дерьмо! Сама бы убила добродетельного идиота. И нисколько не утешает: «Тому, кто совершил доброе деяние, Аллах воздаст добром большим в десять раз по Своему благоволению и щедрости. Атому, кто совершил дурное деяние, Аллах по Своей справедливости воздаст только за те злые деяния, которые он совершил».[50]
Не будет никакой несправедливости в воздаянии — не будет уменьшения в воздаянии за добро, и не будет увеличения наказания. Он мне нужен здесь, не в раю.
По шаткому трапу они поднялись на борт мимо не особо присматривающихся к документам матросов. Паспорт наличествует? Вперед, не задерживай. Проходите, проходите. Сличать китайскую физиономию переводчицы с фотографией никто и не подумал. Без иностранного подданства японцы просто не пустили бы в порт.
— Позвольте, я помогу, — сказал, беря ее под руку, толстенький краснощекий мужчина. — Вы, наверное, не помните, — правильно поняв взгляд, добавил: — Я — Плотников. Еще дочку приводил. Аппендицит.