— Мне все равно.
На следующий день их обвенчали. В костеле торжественно играл орган. Были цветы, были сочувственные и даже завистливые взгляды знакомых. Все происходило словно во сне. Ирена повторяла за ксендзом слова присяги, а мысленно кричала: «Все это ложь! Ненавижу этого человека!»
Вернувшись из костела, она подошла к комоду, взяла в руки небольшой, отливающий перламутром камень и приложила к щеке. Этот камень — память об отце, он привез его из дальнего плавания. Ирена вытерла украдкой глаза, положила камень на место и села за стол рядом со Стефаном, молчаливая и безразличная.
Свадьба была в полном разгаре. Опустили светомаскировку на окнах и зажгли ради праздника большую керосиновую лампу. Отец Стефана, бывший помещик, толстый, усатый, завел старенький, дребезжащий граммофон. Тетя Марта прибежала из кухни, замахала руками:
— Извините, дорогие гости, но музыки не надо. Чего доброго, немцы услышат.
— А мы тихо, пани Марта. Какая же свадьба без музыки, — возразил Брошкевич.
— Я немцев не боюсь, — заявил Стефан. — Гуляйте, пейте, веселитесь!
— Нельзя. Невеста только что мать схоронила, — напомнила строго тетя Марта. Но Стефан и гости не слушали.
Халина и Ядька жались друг к другу, всеми забытые, в дальнем углу комнаты. Они смотрели, словно птенцы, которых только что вытащили из гнезда. Девочек пугал необычный наряд сестры, белая фата на голове. Юзеф сидел за столом, почти не притрагиваясь к еде.
Стефан ни на миг не отходил от жены. На нем был черный новый костюм, белая рубашка с туго накрахмаленным воротником и черным галстуком-бабочкой, лакированные ботинки. На белых, пухлых руках, кроме обручального кольца, сверкали еще два золотых перстня. Лицо его раскраснелось и лоснилось от пота. Стефан был пьян и продолжал пить рюмку за рюмкой. Ирена с ужасом и отвращением думала: «Боже, он не только самодовольная скотина, но еще и пьяница!»
А гости шумели все громче, пили и танцевали. Стефан смеялся громче всех, дышал в лицо самогонным перегаром. Ирену чуть не тошнило, а он сжимал под столом ее холодные руки и пьяно бормотал:
— Ну вот… Теперь… ты моя! Эх, и заживем мы! Поцелуй же меня! Ну!
Ирене хотелось ударить его, встать и уйти из-за стола, но ноги не слушались. Она не могла сдвинуться с места…
Было далеко за полночь, когда громко хлопнули и распахнулись настежь входные двери. В комнату вошел хозяин пекарни Бельке в сопровождении четырех немецких солдат с автоматами наперевес. Увидев хозяина в мундире штандартенфюрера СС, Стефан страшно побледнел. Бельке подошел к столу. Его взгляд пробежал по закускам, скользнул по бутылкам с самогоном, по лицам гостей и остановился на секунду на лице невесты. Гости боялись шелохнуться, одна только тетя Марта отважилась пройти через всю комнату, чтобы остановить шипящий граммофон.