Гость закашлялся и долго не мог успокоиться. Прощаясь, он попросил Ирену никому не говорить о нем, а письмо сжечь.
Письмо Ирена не сожгла и долго носила с собой серый клочок оберточной бумаги. Доставала его из-за выреза платья и перечитывала по нескольку раз в день. Она воспрянула духом: отец жив, а это главное.
Несмотря на опасения немцев, фабрика дождевиков не только осталась в Гралеве, но и разрослась чуть ли не вдвое. На школьном дворе построили еще два корпуса, завезли новые машины и оборудование. Теперь на фабрике работало уже свыше трехсот человек. От едкого клея руки у женщин покрывались язвами, распухали и нарывали. Ирена не спала по ночам от боли. Даже никогда не унывающая Леля жаловалась:
— Ох, болят, ну прямо мочи нет! Поджечь нам, что ли, эту проклятую фабрику?
— Тише, ты! Никак в Германию захотела? — останавливала Лелю испуганным шепотком Зося. — Угонят нас, а у меня Дануся, у Ирки — сестренки. — Зося тяжело вздохнула и, увидев спешившую к ним надзирательницу, предупредила:
— Девочки, тише! Берта плывет.
Надзирательница Берта — уши и глаза директора фабрики. На жалобы Берта обычно отвечала:
— Руки болят? Ничего! Славян слишком много развелось, незачем их жалеть. Не хотите работать, не надо. Пошлем вас на курорт, в лагеря, там отдохнете, польские свиньи!
— У, фашистская гадина, — ругались про себя работницы.
По вечерам Ирена читала вслух книги Сенкевича, Пруса и Мицкевича. Некоторые из них были переписаны от руки и передавались из дома в дом. Рассказывали они о красоте и богатстве родной земли, о мужестве древнего народа, о его тяжелом прошлом. Халина, Ядвига да и Юзеф слушали сестру с затаенным дыханием. Слабый, колеблющийся огонек коптилки, висевшей над кроватью, едва освещал их тесную каморку.
Когда книги были прочитаны, Ирена стала рассказывать сказки и предания о городах Гнезне и Кракове с его легендарным замком Вавелем, о Варшаве, о красавице Висле. Ирена невольно подражала отцу и старалась говорить так же образно, занимательно и проникновенно, как он.
— На гербах старого ганзейского города Гданьска, — начала Ирена, — изображены львы, охраняющие щит с двумя крестами и короной. Львы смотрят друг на друга. И только в гербе на гданьской ратуше они повернули головы на восток и глядят на Золотые Ворота. Вот что рассказывает об этом легенда:
«Жил когда-то в Гданьске, над рекой Мотлавой талантливый скульптор Даниэль. Из-под его искусного долота выходили как живые фигуры купцов, ремесленников, ночных сторожей и рыцарей. Но охотнее всего Даниэль ваял львов. Когда ему поручили вылепить главный герб города над входом в старинную ратушу, Даниэля навестил его старый учитель. Придирчиво присматриваясь к работе своего ученика, сказал: