Поведение Якимова довольно убедительно объяснил И. Ф. Плотников: «Якимов, видимо, уже не владел собой <…> Фамилий русских чекистов-охранников, кроме как Кабанова, он явно не знал. Имен Костоусова и Партина он просто и слышать не мог. Они вошли в его сознание от настойчивых вопросов, их многократной повторяемости. Все эти люди оставались на ВИЗе[1304], в Американскую гостиницу (облчека), а затем в ДОН их не брали».[1305]
Так кто же все-таки прибыл вместе с Юровским после его заступления в должность коменданта Дома особого назначения? Показания обвиняемого П. С. Медведева прямо свидетельствуют, что вместе с Юровским прибыло 10 человек «латышей». «В нижнем этаже дома Ипатьева, — показывал он на допросе, — находились латыши из „латышской коммуны“, поселившиеся тут после вступления Юровского в должность коменданта. Было их человек 10. Никого из них я по именам не знаю».[1306]
То же самое показывал и обвиняемый Ф. П. Проскуряков: «Спустя приблизительно неделю после назначения Юровского и Никулина нас, рабочих Сысертского завода и Злоказовской фабрики, перевели в дом Попова против дома Ипатьева, а вместо нас внизу дома Ипатьева появились латыши. Их было приблизительно человек 10. <…> При Юровском, со времени появления латышей, мы, рабочие, стали нести охрану исключительно наружную. Внутри дома находились исключительно латыши».[1307]
Являлись эти люди действительно латышами? До недавнего времени на этот вопрос чаще всего слышался утвердительный ответ. Большую роль в этом играл так называемый латышский «список Свикке», который появился в ходе таинственной кампании по «изучению» обстоятельств убийства Царской Семьи, затеянной по воле Хрущева в 60-х годах прошлого века. Список этот добыла все та же С. Ильичева, с которой Свикке делился о «причастности» Сталина к убийству Царской Семьи и прочими подобными «секретами». Список этот состоял из 13 в основном латышских имен, якобы участников злодеяния 17 июля. Но последние исследования этого списка, в частности И. Ф. Плотникова, убедительно доказали, что лица из названного списка в июле 1918 года несли охрану типографии латышской газеты «Вперед», размещавшейся в железнодорожном составе возле Перми, и никакого отношения к охране дома Ипатьева не имели.[1308]
Весьма сомнительно, чтобы в убийстве вообще принимали участие латыши по национальности. Мы уже указывали, что примерно с 1916–1917 годов «латышами» в народе было принято именовать всех иностранцев, чью национальность было тяжело установить или она была неизвестна. Сначала это было вызвано тем, что после создания русским командованием в ходе Первой мировой войны национальных латышских воинских подразделений ранее малоизвестный латышский язык стал известен широкой солдатской массе. А после того как эти подразделения стали гвардией большевизма и принимали участие во многих его карательных акциях, имя «латыш» стало нарицательным. То есть «латыш» и «каратель, наемный убийца» стали в восприятии русского народа синонимами. При этом очень часто «латыши» вовсе не были латышами по национальности.