Я подмигнул капитану и спрашиваю:
— Между прочим, гражданин Белотелов, от кого вам стало известно про нашу экспедицию в Золотую долину?
Белотелов понял, что попался.
— Слухи такие были…
Тут уж в него опять капитан вцепился:
— От кого слышали?
Он знает, что если соврёт на кого-нибудь, ему сразу очную ставку сделают, и брякнул:
— Молокоедов мне сам сказал.
— Когда?
— Накануне своего бегства.
— И вы молчали об этом, хотя бывали у них и знали, что мать уже утопленником его считает? Почему вы молчали?
— Простите, я ошибся, — замычал Белотелов. — Он сказал мне об этом в машине.
— Ну, знаете, Белотелов, — засмеялся капитан, — не надо так стенографистку подводить. Ведь она записала с ваших слов, что Молокоедов возвращался с рыбалки, а теперь говорите, что он там добычей золота занимался. Что же ей теперь прикажете, переправлять ваши ответы заново?
Засыпался Белотелов, а признаться не хочет.
— Вы спросите ещё, товарищ капитан, как его зовут.
— Можете ответить, Белотелов?
— Меня зовут Пантелеймон Петрович. Да это и из паспорта видно.
— Значит, Пантюхой зовут? А почему вас отдельные граждане Генрихом величают?
Белотелов вскочил, сразу видно, что я его под ребро поддел, потом опять сел и, глядя мне в глаза, сказал:
— Мальчишка сочиняет…
Но капитан успокоил его, дал выпить холодной воды и спросил, откуда мне известно насчёт Генриха. Я рассказал, как стоял за ёлкой и как этот Пантюха со стариком разговаривал и как ему было поручено убить меня.
— Вот почему, господин Генрих, вы за мной в машине гонялись, а я выпрыгнул и лежу теперь здесь со сломанной ногой.
А он одно своё твердит: «Бредни. Мальчишка не в меру начитался приключенческих романов».
Тогда опять Любомиров вмешался:
— Значит, вы, Белотелов, утверждаете, что вас зовут не Генрихом, а Пантелеймоном и что никакого знакомого старика у вас в Золотой долине нет?
— Утверждаю, — поднял на него бесстыжие глаза Пантюха. — И, надеюсь, скоро сами поймёте, что нельзя верить показаниям несовершеннолетнего мальчишки.
— Одну минутку, товарищ капитан, — попросил я. — Разрешите мне съездить к кастелянше.
Меня свозили к кастелянше, я достал из кармана пальто кашне и положил на стол перед Белотеловым.
— Вам неизвестно это кашне?
Белотелов вскочил и закричал:
— Товарищ капитан! Кто здесь следователь, вы или этот молокосос?
Капитан успокоил Белотелова, а потом с недоумением посмотрел на меня и пожал плечами: он не понимал, зачем я вытащил это кашне. Тогда я попросил, чтобы Белотелова пока вывели из кабинета, и рассказал, где и при каких обстоятельствах подобрал этот шарф. И ещё спросил капитана, зачем он возится с Белотеловым, когда ясно, что тот враг.