Они пошли к дому, медленно поднимаясь по длинной и неровной, заросшей травой тропинке между деревьями.
— Вы не скучаете по болоту? — вдруг спросил Нил.
Миссис Форрестер отвела глаза.
— Не очень. Мне некогда было бы туда ходить, да и деньги, которые мы за него получаем, нам нужны. Ведь и тебе, Нил, теперь не до игр? Чтобы преуспеть, надо спешить. Твоему дяде тоже досталось. Он оказался таким неосмотрительным, что теперь его положение ненамного лучше нашего. А деньги очень важная вещь. Усвой это с самого начала, помни об этом и тогда не превратишься в конце жизни в такое посмешище, как многие из нас.
Поднявшись на холм, они остановились у калитки и обернулись, глядя на зеленую аллею, на резкие тени, на падающие веером дрожащие лучи, — они будто раздвигали деревья, открывая взору райские лужайки.
Белой, унизанной кольцами рукой миссис Форрестер дотронулась до руки Нила.
— Скажи, Нил, неужели ты и правда доволен, что вернулся? Очень странно. Мне в твоем возрасте хотелось быть с молодыми, веселиться. Но для нас-то, конечно, твой приезд — счастье, — и она посмотрела на Нила с улыбкой — не лукавой, не жизнерадостной, а нежной, — в ней светилась затаенная печаль. Нечасто она так улыбалась, но Нил помнил эту улыбку всегда. И то же глубокое чувство прозвучало внезапно в тихом голосе, каким миссис Форрестер произнесла эти простые слова. Она быстро отвернулась. Они вошли в калитку и, обогнув дом, направились туда, где сидел капитан. Он любовался розами, пылавшими в лучах заката. Миссис Форрестер дотронулась до плеча мужа:
— Ты вернешься в дом, мистер Форрестер, или принести тебе пальто?
— Пойду в дом. А разве Нил не останется обедать?
— Не сегодня. Скоро он придет к нам опять, и мы устроим в его честь праздничный обед. Подождешь мистера Форрестера, Нил? А я побегу, разожгу камин.
Нил задержался и проводил капитана, который с трудом добрался до дома. Он опирался на две трости, медленно отрывал от земли ноги и ступал осторожно, но твердо. Он напоминал старое дерево, внезапно стронувшееся с места.
Поднявшись по ступенькам и войдя в гостиную, капитан, тяжело отдуваясь, опустился в кресло. Закурил сигару, и от первой же затяжки к нему словно снова вернулись силы.
— Не затруднит ли тебя отправить мои письма, Нил? Ты ведь пойдешь мимо почты? — капитан вынул несколько писем из нагрудного кармана летнего пиджака. — Дай-ка я узнаю, не нужно ли и миссис Форрестер что-нибудь отправить.
Поднявшись, он вышел в небольшой холл. Там, возле входной двери, на столике под вешалкой для шляп стояла статуэтка египетской или арабской рабыни в легких одеждах, она держала в руках большую плоскую раковину с калифорнийского побережья. Нил вспомнил, что заметил эту фигурку, когда, сломав руку, попал сюда в первый раз и доктор Деннисон нес его через холл в коляску. В те времена, когда у Форрестеров еще были слуги и они по нескольку раз в день отправляли записки в город, все письма всегда складывались в эту раковину. На этот раз там лежало лишь одно письмо, и капитан вручил его Нилу. Оно было адресовано мистеру Фрэнку Босуотеру Элингеру в Гленвуд-Спрингс, Колорадо.