Так странно, — подумала Влада. — Он никогда не ест её, а только ломает.
— Да. Поедемте. — Она мстительно улыбнулась. Дорогая в одну сторону — пять часов. После такого он точно отвяжется. Если посреди дороги не передумает.
Она смотрела на ладони, всю дорогу пытаясь вспомнить. Большая чёрная машина осторожно кралась по обледеневшей и неровной грунтовке. Утром Виктор Юрьевич выяснил, что основная трасса перекрыта из-за крупной аварии, и самолично проложил другой маршрут — через лесопосадки, крошечные деревни и брошенные поля.
— А вы помните эту дорогу? — Виктор Юрьевич говорил без умолку, а из неё тянул по слову. Владе не хотелось говорить.
— Нет, кажется. — Она отвернулась. Закончились поля, укрытые ватным одеялом снега, и потянулись сгоревшие рощи. Обугленные сосны торчали в небо, как копья. Весь мир от горизонта до горизонта был полон этими соснами.
Ей показалось, что привычный мир раскрошился и ощетинился в её сторону копьями обгоревших сосен.
— Ого, — хохотнул Виктор Юрьевич. — А здесь всё погорело. И не так давно, по всей видимости, может, пару лет назад. — Он посмотрел направо, потом налево, хмыкнул.
Даже укрытые снегом, сосны не делались менее чёрными и обгоревшими. Влада надеялась, что рощи скоро кончатся. Должны же здесь быть поля или дикие степи, в конце концов. Однажды пришлось переехать замёрзшую речушку — скорее даже ручей, но на стрежни лёд истончился и хрустнул под тяжёлой машиной, выступила чёрная вода, как кровь из раны. Влада вцепилась в сиденье. Но выяснилось, что там не так уж глубоко — машина просела на половину колеса и быстро выкарабкалась на берег.
А выгоревшие сосны всё тянулись.
Показалась трасса — прогудел тяжеловоз. Грунтовая дорога вильнула лисьим хвостом и закончилась, им пришлось по бездорожью выбираться на трассу.
— Я помню, — сказала Влада самой себе. — Здесь вроде бы должен быть населённый пункт, Лисички. Точно.
— Вая, — перебил её Виктор Юрьевич и ткнул пальцем в синий продолговатый знак у дороги. — Уже почти приехали.
Она замолчала. Воспоминания были сбивчивые и эфемерные, стоило ухватить за хвост одно, остальные тут же прыскали в разные стороны, а то, первое, умирало, оставляя у неё в руках цветастый вздрагивающий хвост, и хвост бледнел, рассыпался тленом.
Влада ждала, что горелые деревья закончатся и потянутся дома. И дома потянулись, вернее то, что раньше было домами. Перемежались с чёрными копьями сосен обгорелые остовы домов. Те, что были деревянными — самые старые — выгорели до фундамента. Другие, каменные, стояли пустыми коробками.