Маше под руку попался камешек, который она назвала чёрной кошкой. Искорка внутри ярко сверкала.
— Одемонеть можно, — шепнула из дверного проёма то ли Аника, то ли Лаура.
Маша сунула камень в карман и поднялась. Несколько секунд все пятеро молча стояли посреди разгрома. Инесса переступила — под ногой хрустнул чей-то карандаш.
Парты были сдвинуты к тому углу, где находилась дверь, так что любому вошедшему пришлось бы протискиваться у самой стены. Зато у окон пространства — хоть танцуй, только пол устелен бумагами и разной мелочью, которую успели натащить сюда курсанты. Плакат над выставкой камней был разорван, и со стены угрюмо свисали начало и конец надписи.
— Выс ней, — бездумно прочитала Маша вслух. Хотелось добраться туда и оборвать плакат окончательно.
— Заприте дверь, — спокойно сказала Инесса.
Неизвестно зачем, но изнутри на двери лаборатории сделали металлический засов, такой блестящий и новый, что легче было снести со скрипучих петель саму дверь, чем расшатать его. Лаура с трудом протолкалась мимо парт, чтобы тоже встать посреди комнаты.
— Порядок. — Аника дёрнула тяжёлый засов, и тут они услышали, как поскрипывают доски пола в коридоре.
— Свет! — прошипела Инесса одними губами.
Маша не сразу поняла, что делает и зачем, но тут же шлёпнула ладонью по выключателю. Сработало какое-то шестое чувство, и она замерла, прижавшись спиной к стене. Казалось, никто из них пятерых не дышал.
Шаги прозвучали совсем близко, и в дверь тихонько царапнулись. Слушая своё отчаянно колотящееся сердце, Маша пыталась увериться, что его стук не разносится на километры леса вокруг.
«Это Эльза, — говорила она себе правильные и логичные вещи. — Она просто услышала шум и решила проверить, кто шатается тут на ночь глядя».
Встреча с преподавательницей тоже, конечно, не принесла бы им радости, вот только сейчас из-под двери дышало предчувствие чего похуже строгого выговора.
Осторожные поскрипывания половиц двинулись прочь, и она была готова с облегчением выдохнуть. Но вдруг то, что полминуты назад царапалось в дверь, как робкая первокурсница, рвануло и врезалось в неё, и затрещал весь домик, заходил ходуном. Фонарь мигнул.
Маша зажмурилась, а когда открыла глаза, оказалась уже на полу. В полумраке она различила силуэты: Инесса стояла у стены, между двумя окнами, странно растопырив руки, словно боялась свалиться в пропасть. Лаура, которая до этого стояла посреди погрома, сидела на корточках, упираясь одной рукой в пол, и смотрела в сторону окна. Напряжённо, заворожено, как снайпер на задании.
За окном колыхался тёмный лес, тёмное небо наползло на него покрывалом, не давая различить ничего, кроме этих сумбурных, дёргающихся движений.