Дождь в деревне — мертвецкая скука, но у меня есть игрушечная швейная машинка, и бабушка приносит со двора мокрые блестящие листья, и я строчу из них платья кукле Джине.
Платья рвутся, как только попробуешь надеть их на куклу, бабушка собирает зеленые лохмотья, и бросает в печку, и говорит: подожди, сейчас я тебе одеяло простегаю.
На полу лежит гора шерсти — бабушка ее уже вымыла, высушила и выбила длинной палкой, а теперь на красном крашеном полу постелила большую ткань и стала ровно раскладывать на ней шерсть комьями.
Если дождь начинает гудеть слишком сильно, бабушка уговорами укладывает меня в кровать, я не люблю днем спать, а бабушка говорит: ну что за ребенок, полежи просто тихо хоть чуть-чуть. И я послушно лежу, а потом ресницы тянет вниз, и дождь по шиферной крыше стучит все глуше и ровнее.
Если утром прохладно, а на подорожниках роса — значит, днем жди жару.
Бабушка в жару меня далеко тоже не выпускает, но все равно есть чем заняться — посреди двора нагрелась вода в моем купальном тазике, и можно поплескаться и даже засунуть голову в воду целиком, пока бабушка не вытащит оттуда со страшными рассказами о глупых задохнувшихся детях.
Ближе к вечеру папа приходит с работы. Раз в неделю он берет меня с собой на ферму покупать молоко — он говорит, привезли херсонских коров. Они огромные, как слоны, гораздо больше местных, с радужными выпуклыми глазами, и в ушах стоит фырканье, мычанье и хруст челюстей. Нас там все знают, смуглая женщина наливает через марлю пенистое молоко и говорит: пей парное, красавица вырастешь!
Я молчу, потому что молоко ненавижу — ни парное, ни кипяченое, ни в каше, ни в какао. Но бабушка поставит из него мацони в маленьких баночках, наберет горсть земляники, и будет мне десерт — почти как мороженое.
Вечером папа ведет меня в гости по соседям — там куча детей и собак, женщины сидят с платками на головах и в фартуках, пьют кофе и слушают разговоры, сложив загорелые руки под грудью, мужчины играют в нарды и курят, а бычки бросают под ноги — все равно каждое утро хозяйки начинают с выметания двора и улицы большой метлой.
Бычки мне кажутся очень соблазнительными — я пробираюсь под деревянный стол, беру один сплющенный и делаю вид, что курю — мне нравится повторять все, что делают мужчины.
Они вообще все делают такое интересное! У них лопаты, топоры, рубанки и особенно ружья, они водят машины, громко разговаривают и смеются, и еще они курят.
Женщины делают тоже много чего интересного, но их предметы — кастрюли, тазики и прищепки — можно взять в любое время, а мужские — недоступны, папа ружье даже потрогать не дает.