— Извините, патрон.
— Тебя, значит, в лес понесло. А агента Берлю по голове ударили. А если я сложу два и два?
— Я не знаю, кто ударил агента.
— Вот как, — устало сказал комиссар. — И не догадываешься?
Легуэн помотал головой. Комиссар видел — догадывается. Молоденький, щуплый, в этой жиденькой кожаной куртке. Но не тушуется, глядит прямо. Себе на уме. Прямо как комиссар Легерек в его годы. Он тогда гонял по морю контрабандистов и тоже верил в мировую справедливость.
— Если я еще раз услышу, — проговорил он, — или увижу, что ты хоть пальцем шевельнул несанкционированно, — у тебя будет другое место для стажировки. Не знаю, правда, можно ли найти похуже.
Легуэн знал, что можно. Парижский пригород Сен-Дени, к примеру. Он кивнул и поднялся.
— А факс? — сказал ему вслед комиссар Легерек.
***
В факсе слегка размазанным черным по белому было сказано: Брендан Фонберг, сын Келли Фонберга, изначально — Курта фон Берга, беженца из Германии. Принадлежность Курта к немецкой армии доказана не была, но американские федералы им одно время сильно интересовались.
***
— Письменного предупреждения не вкатал, и хорошо, — авторитетно сказал инспектор Пеленн. Легуэн продемонстрировал ему факс. Тот долго щурился, потом до него дошло.
— И ты думаешь, это, — он кивнул за окно, в сторону леса и команды экспертов, — связано?
Легуэн пожал плечами.
— По-твоему, этот археолог приезжал искать друзей отца? Вот чего нам не хватало, — Пеленн облокотился на подоконник и закурил, — это очумевшего пенсионера-мстителя из Сопротивления.
Оба замолчали.
— Кюре не смог бы, — сказал наконец Легуэн. — Он цепь-то на велосипеде натянуть не может, а уж человека поднять на дерево...
В двери ввалились сделавшие свое дело эксперты. Громкие, говорливые, раскованные — люди большого города, где никто не слушает тишину. Легуэн вдруг почувствовал себя в сабо. За ними в участок затолкались два репортера местной газеты (комиссар мрачно предрекал, что уже завтра притащатся из «Уэст-Франс», и хорошо, если не из «Монда»).
— Значит так, пока точно ничего сказать не можем, — отрапортовал главный, — но жмурика, скорее всего, три. По крайней мере, столько мы насчитали черепов. И, похоже, они были застрелены. У двоих во лбу дыры. Экспертиза покажет, но я не знаю, чем, кроме пули, такие дыры делаются.
Все пошли смотреть на упакованные кости. У фургона, на котором их должны были отвезти в Брест, стоял кюре. Его позвали, чтобы обеспечить хоть какое-то Божье присутствие.
Отец Гийом вертел в руках крест.
— Я вот думаю — зачем? — проговорил он очень тихо. — Оставить свою страну, отправиться неизвестно куда, убивать — зачем? Чтобы закончить вот так?