Суровое лицо Котова размягчилось.
— Садись на лавку, — предложил он.
Они устроились друг подле друга.
— Великая нужда у меня есть в злоумышленнике, — поделился своими терзаниями Котов.
— Да ведь лиходеев множество в сих местах! — воскликнул Вертухин. — В Билимбаевском заводе злодей самым хитроумным способом убил до смерти поручика Минеева. Лучшего преступника вам, милостивый государь, не сыскать!
— Сей случай знаю! — с досадой сказал Котов. — Помогал екатеринбургскому исправнику Несмышляеву дознание вести.
— И что?! — вскинулся Вертухин.
— Днями после в Гробовской крепости сей же злодей проломил голову некоему Вертухину, который представлялся капитаном особливой императорской службы, а на самом деле турецкий лазутчик.
Вертухин почувствовал, что стало жарко и лицу, и сердцу, и ягодицам. Благодаря придуманной кем-то ловкой сказке он оказался турецким посланцем. Ежели исправники двух уездов его в турки записали, теперь хоть по сто раз на дню крестись — все едино бусурманин будешь.
— Да жив ли остался этот лживый капитан?
— Сказывают, жив и бежал.
— А убивец?
— И он бежал, — Котов повертелся на лавке, приходя в прежнее нетерпение. — В том-то и печаль. Злоумышленник мне надобен теперь же, сию минуту!
Вертухин задумался, приходя в себя.
— Любой?
— Любой!
— Так бы, милостивый государь, вы и говорили, — Вертухин разыграл обиду столь искусно, что самому стало совестно. — Да ведь вам никто не поможет, кроме меня! Ныне на моих глазах в Ачитской крепости совершено злодейство…
Котов привскочил со своего места.
— Сказывай, не тяни за душу!
Вертухин встал и, торжественный, как весенний ледоход, прошел по избе в другой угол, а потом и обратно.
— А надо ли? — тут же опечалившись, сказал он. — Кто вернет мне единственного, драгоценного друга, украденного ныне лихоимцем на базарной площади?!
— Я тебя прибью сию же минуту! — Котов прыгнул на середину избы. — Рассказывай о преступлении полностью и со всеми обстоятельствами. Кто сей лихоимец и как он совершил свое бездельство?
Но еще с четверть часа Вертухин не позволял уговорить себя и поведать подробности возмутительного грабежа. На него, Вертухина, сие преступление так подействовало, что он почти ничего не помнит. А вор так ловок, что даже исправник Котов, столь знаменитый своим искусством проводить дознание, вряд чего от него добьется.
В конце концов Котов обернулся к сержанту и крикнул:
— Беги в караульную за подкреплением! Обыскать всю крепость!
— Э, нет! — Вертухин встал на пути сержанта. — Тут надо действовать с помощью ключа к внутренностям человеческого сердца.