Глава двенадцатая
Вымыслы заветные
Под вечер Белобородов распорядился растопить баню и призвать Лазаревича для лечения.
Самая просторная баня в крепости была у купца Разгонова, который ныне отъехал по делам в Ирбит. В этих хоромцах могла мыться дюжина человек разом.
Баня стояла на берегу речки и была с изрядный дом величиной. Вскорости в толстом льду проделали прорубь и спустили туда лестницу, дабы, окунувшись, мог вылезть на лед самый жирный барин, не то, что легкокрылый казак.
Работник, от сажи черный, как черт, принялся таскать воду в бак, запела в бане печка, повалил дым, и домашние гуси, обернувшись к бане, закричали, как на пожаре.
От сторожей, приставленных в Гробовской к билимбаевским господам, Вертухин с Фетиньей узнали, что и они по волеизъявлению Белобородова приглашены истинно русского банного духа отведать.
Дух этот смущал Фетинью до крайности: баня исконно топилась по-черному и мыться в ней по старинному обычаю надлежало всем вместе — и женщинам, и мужчинам. Мужчин Фетинья не страшилась, а вот про сажу думала, что выйдет из бани не в румянах и розах от банного жара, но загорелая, как арап.
Вертухин же воодушевился несказанно. Это был великий случай заговорщиков открыть и подлинные планы каждого обнаружить. Разоблаченные до последнего волоска и бородавки, размещенной в самом укромном месте, они предстанут перед ним в том виде, в коем их сущность даже и шелковою подвязкой не затемнена будет. Он составил блестящий вымысел, который думал вечером привести в действие.
Воспоминания о несравненной Айгуль горячили его. Едва в России дело будет слажено и освободится он и от Шешковского и от пугачевских разбойников, тут же на четверне кинется упасть в ноги возлюбленной.
Мысли Вертухина сей же момент унеслись за реки, моря и океаны:
«Драгоценная Айгуль, в мечтах моих нескромных паришь ты над райскими садами, из сладких соцветий сотканная, и золотистые пчелки любви нашей кружатся возле тебя, не смея приблизиться к твоему лону. Пчелки вы, пчелки, небесные странники…»
Некое жужжание, и верно, кружилось в морозном воздухе. Очнувшись, Вертухин увидел, что Кузьма, стоя посреди двора, вертит освобожденной от сала веревкой над головой Калентьева, а Калентьев с половой тряпкою в руке бросает в него мерзлыми коровьими лепешками.
Со слугою Вертухину, конечно, повезло крепко. Где еще найдешь столько утешения, глядя, до какой горячности и расстройства может дойти человек.