— Батюшко, — сказал Кузьма, — тебе одному этих костей разговеться не хватит. Съешь и не заметишь. А мне уж разве от копыт остаточки.
— Погоди-ка, — щупая ягненка, заговорил Вертухин с веселием в голосе. — Я вижу в сем создании божием наше великое утешение.
Кажется, у него созрел новый вымысел, куда более добрый и радостный, нежели прежний.
Кузьма смотрел на него с сомнением.
— Тебе, батюшко, может, и утешение, а мне капустою дристать неохота.
Но Вертухин уже совал синенькую вознице.
Возница долго вертел в руке бумажку, но, сообразив, что в соседней деревне может купить на нее полпуда меду, а ягненок из-за немощи своей до этой деревни и не доживет, смилостивился.
Вертухин забрал ягненка и, накинув на него петлю из веревочки, передал другой ее конец Кузьме.
Добрались до некоего инвалидного, окосевшего на одно окно дома. Вертухин срезал сухую дудку на обочине дороги.
— Наполни сего агнца силою, — сказал он Кузьме.
Кузьма посмотрел на него, яко на кудесника, заглянул ягненку под хвост и, радостно всплеснув руками, дудку принял.
Пять минут спустя ягненок превратился в барана, хотя и некрупного, но дородного.
Вертухин уже стучал в здоровое окно дома.
Глава восемнадцатая
Покушение
У Якова Срамослова уже неделю гостил шурин Демьян Худопреев, мужик окладистый — бородатый и степенный.
Капуста и редька у Якова кончились, шаньги вчера поели, а брагу еще по его возвращении из разгоновской бани выпили.
Сейчас они сидели за столом друг напротив друга с железными кружками в руках и пили чай, настоянный на березовых почках.
— Этот сосед у меня до чего подлое отродье, — говорил Яков Срамослов, промокая тряпицей проступивший через лысину чай. — Спать не дает ни днем, ни ночью.
— Что такое?! — обеспокоился Демьян. — Ты скажи, я из его человечьей морды свиную сделаю!
— Кедровый колодец, тесаное крыльцо, дом на пять окон, пять стогов сена, пять тулупов да баба в пять раз дородней моей!.. Он и без тебя, Демьян, не добрый человек, а худая свинья.
— Откуда у него достаток? — спросил Демьян. — Ворует?
— Ворует!
— Бабу у кого украл? — поинтересовался Демьян.
Яков задумался.
— Не знаю, но у кого-нибудь да украл, хрен поросячий! — сказал он наконец. — Как можно мне рядом с таким достатком спокойно жить? Вот ныне праздник, мы чай с тобой хлебаем, а у него опять дела, опять куда-то угнал. Ворует!
— Да какой ныне праздник? — спросил Демьян.
— Да медведь с левого боку на правый ныне переворачивается!
— А он-то куда угнал?
— Да на воровство! Всю рожу бы ему говном извозил, до чего паскудная!
— Ну, Яков, ты — срамослов!