— А вы кто? Откуда мне знать, что это папа нанял вас? Если это сделал он, то почему вы не знали, что никто никогда не называл меня Присциллой? Вы плохо сделали свою домашнюю работу!
— На тот случай, если ты не заметила, сладкая моя, сейчас я сверху. Это ты отвечаешь на мои вопросы.
— Я ответила, но вы не поверили мне, — огрызнулась она. — Извините, но у меня нет с собой моей кредитной карточки American Express. Ради Бога, я похожа на террористку? Вы почти сломали мне руку, затем оглушили меня. Вы бросили меня о землю, как резиновый мячик, и у вас еще хватает совести вести себя так, как будто это я опасна?! Боже мой, вам стоит обыскать меня, и тогда вы сможете заснуть этой ночью. Кто знает? Я могла привязать базуку[9] к ноге, поскольку я — такая опасная личность! — в ярости она повысила голос, и он заставил ее замолчать, навалившись на ее грудную клетку всем своим весом. Когда она начала задыхаться, он снова ослабил давление.
— Нет, ты безоружна. Я уже обыскал твою одежду, помнишь?
Даже в темноте Джейн покраснела, вспомнив, как он касался и целовал ее, что она чувствовала, когда его руки скользили по ее телу. Он медленно передвинулся на ней, и в этот раз ее дыхание прервалась от навевающей воспоминания интимности его движений. Его теплое дыхание коснулось ее волос, когда он наклонил голову ближе к ней.
— Но мне не хотелось бы разочаровать леди. Если ты хочешь, чтобы тебя обыскали еще раз, я буду только рад угодить. Я не возражаю провести личный досмотр.
Кипя от негодования, Джейн снова попробовала освободить свои руки, но в итоге откинулась назад, с отвращением поняв бесполезность предпринятых попыток. Чувство разочарования наконец-то прояснило ей мозги, и у нее появилась идея. Она сказала резко:
— Вы входили в дом, когда папа нанимал вас?
Он оставался неподвижным, но она ощутила, как резко возрос его интерес:
— Да.
— Заходили в его кабинет?
— Да.
— Тогда такой лихой парень, как вы, не мог не заметить портрет в мантии. Вы обучены замечать подробности, не так ли? Это портрет моей бабушки, матери моего отца. Она нарисована сидящей с одной розой на коленях. А теперь скажите мне, какого цвета было ее платье, — бросила она ему вызов.
— Черного, — он сказал медленно. — А роза — кроваво-красного.
Полная тишина воцарилась между ними, затем он отпустил ее руки и ослабил давление своего тела на нее.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Будем считать тебя невиновной.
— Вот здорово, спасибо! — она раздраженно растирала запястья, пытаясь удержать свой гнев, который отступал перед лицом огромного облегчения, охватившего ее. Очевидно, ее отец нанял его, иначе как он мог видеть портрет в кабинете? Она хотела бы и дальше сердиться на него, но знала, что простит ему эту выходку, потому что все еще было темно. Несмотря на все произошедшее, она была ужасно рада, что он рядом. Кроме того, осторожно сказала она себе, определенно лучше находиться с этим человеком в хороших отношениях.