— Мы? — как бы невзначай переспросила Джейн.
Его лицо тут же стало замкнутым, столь же холодным и непроницаемым, как стена.
— Оборот речи. — мысленно он ругал себя за то, что был настолько небрежным. Она была слишком сообразительна, чтобы упустить что-нибудь. Он поспешил продолжить их путешествие сквозь лес, пока она не начала задавать новые вопросы. Он не хотел говорить о своем прошлом, о том, каким он был. Он хотел забыть обо всем этом и никогда больше не вспоминать.
Около полудня они остановились, чтобы поесть, и на этот раз им пришлось довольствоваться походными пайками. Одного быстрого взгляда на их содержимое оказалось для Джейн достаточно: она запихивала это в рот и глотала, стараясь не слишком распробовать вкус того, что ест. Как оказалось, пайки не были слишком уж плохими, но были отвратительно мягкими. Каждый из них выпил по бутылке «Перье», и Джейн настояла, чтобы они снова воспользовались дрожжевыми пилюлями. Раскат грома известил о приближении ежедневного ливня, поэтому Грант быстро нашел им убежище под скалистым выступом. Вход в эту нишу был частично прикрыт кустарником, превращая ее в уютное маленькое убежище.
Они сидели, наблюдая за ливнем в течение нескольких минут. Затем Грант вытянул свои длинные ноги и откинулся назад, оперевшись на локти.
— Объясни мне, как это твой отец хотел защитить тебя, лишив наследства?
Джейн наблюдала за маленьким коричневым пауком, который полз по земле по противоположной стороне ниши.
— Все очень просто, — сказала она рассеянно. — Мне не нравилось жить под круглосуточной охраной, как хотелось ему, поэтому другим приемлемым решением было устранить стимул для похищения.
— Это смахивает на паранойю — видеть похитителей за каждым деревом.
— Да, — согласилась она, все еще наблюдая за пауком. Он наконец исчез из поля зрения, скрывшись в щели в скале, и она с облегчением вздохнула. — Он немного помешан на этом, потому что боится, что в следующий раз ему не удастся вернуть меня живой.
— В следующий раз? — резко переспросил Грант, ухватившись за смысл ее слов. — Тебя уже похищали?
Она кивнула:
— Когда мне было девять лет.
Она ничего больше не добавила, и он понял, что ей не хотелось ничего уточнять. Но он не собирался ей этого позволить. Он хотел знать о ней больше, узнать, что происходит в ее нестандартном сознании. Для него было внове такое всепоглощающее любопытство к женщине, это было почти принуждение. Несмотря на расслабленную позу, напряжение сковало его мускулы. Она лаконично изложила только сухие факты, но инстинкт подсказывал ему, что похищение сыграло большую роль в формировании той женщины, какой она была теперь. Он был близок к тому, чтобы проникнуть в тайны ее души.