Он присел на корточки перед девушкой:
– Как тебя зовут?
– Ирма…
– Послушай, Ирма, тебе нечего бояться. В каждом доме прячутся стрелки. Если вервольф появится, его тут же убьют. Он не успеет тебя обидеть.
Девушка с надеждой уставилась на него:
– Правда?..
– Конечно, – смело соврал Дан, чувствуя себя предателем. – Не бойся.
– Я верю тебе, Клинок. – Ирма робко улыбнулась.
Если бы он сам в это верил… Хотелось успокоить девушку – возможно, ей оставалось жить всего несколько часов, так пусть хотя бы не догадывается об этом.
Со стороны площади донесся гул – часы на ратуше пробили одиннадцать раз.
– Пора, – сказал Волдо. Потянул Ирму за руку, зажег и вручил светильник – плошку, заполненную маслом, в котором слабо горел веревочный фитилек. – Смотри, чтобы не погасло. Ступай. Как я учил?
Ирма дрожала, то ли от страха, то ли от холода – тонкая, вытертая до основы накидка не могла согреть ее. Дан хотел было набросить на плечи девушки свой плащ, но не решился. У волков острый нюх, кто знает, не насторожит ли вервольфа мужской запах?
Волдо вытолкал Ирму на улицу, оставил дверь приоткрытой, так, чтобы можно было наблюдать за происходящим через щель.
Девушка с минуту постояла на крыльце, потом спустилась, нерешительно двинулась вдоль домов. Тусклые пятна окон гасли: ближние в засаде тушили свечи. Улица погрузилась во тьму, по которой медленно плыл маленький дрожащий круг света. Он становился все меньше, бледнее и вскоре растаял во мраке – Ирма ушла в конец улицы. Хоть бы ближние в других домах сработали вовремя, подумал Дан. Если подстрелят вервольфа сразу, может, девчонке удастся спастись.
Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком дыхания, все напряженно вслушивались в ожидании крика. Его не последовало.
– Доченька моя, доченька… – не выдержав, забормотала женщина.
– Молчать! – шикнул Волдо. – Продала, так уж не вой!
– Кажется, возвращается, – шепнул лучник, приникая к дыре в пергаменте.
Действительно, из темноты выплыло желтое пятно и стало приближаться. Ирма возвращалась, светильник в ее руках дрожал еще сильнее. Девушка добрела до другого конца улицы, снова повернула, пошла обратно… Ничего не происходило. Вернулась в дом, добавила масла в погасший светильник. В неверном свете лицо ее было бледным, как у покойницы, зубы стучали от страха и холода.
– Иди, – жестко сказал Волдо.
Ирма отправилась на улицу. И снова потянулось томительное ожидание.
Часы на ратуше пробили двенадцать… час… два…
– Он не придет, – сказал Дан. – Отпусти девчонку.
– Еще подождем, – мрачно бросил Волдо.
Вдруг издали донесся девичий крик, в нем звучал такой безумный ужас, что Дан внутренне содрогнулся. Ирма все кричала и кричала, долго, пронзительно, срываясь на визг.