Настя обулась, потянула дверь, ступила на скользкую лестницу. На стене горел факел, бросая рыжие отблески на ледник, над которым склонилась старуха. Тетка размахивала кухонным топориком – рубила мясо.
Удивившись, с чего бабке пришла фантазия заниматься кухонными заготовками среди ночи, Настя спустилась ниже. Остановилась на середине лестницы, окликнула:
– Тетушка!
Та обернулась – резко, гибким движением, словно молодая. На короткое мгновение ее лицо перекосила гримаса злобы, которая тут же перетекла в добродушную улыбку:
– Деточка? Ты почему не спишь?
– Я ухожу, тетушка. Открой мне дверь.
Старуха отбросила топор:
– Тебе некуда идти, Одильхен. Я нужна тебе, а ты нужна мне. Ступай в свою комнату, деточка… Ступай…
Тетка поднялась на одну ступеньку, на другую… В выражении ее лица было что-то такое, от чего Насте захотелось бежать из подвала со всех ног.
– Ты моя, Одильхен, – говорила старуха. – Еще ступенька… – Моя наследница. – Ступенька…
– Мне не нужны твои деньги.
Тетушка Гретель мелко рассмеялась:
– Деньги? Что ты, милая, я говорю о силе. – Ступенька… – Я должна передать свою силу.
На лице старухи снова проступила черная паутина, и это уже не было ни игрой Настиного воображения, ни тенью от света факела. Глаза тетушки словно наполнились кровью, рот хищно оскалился:
– Ты будешь его невестой, Одильхен. Он грядет, он зовет нас, неужели не чувствуешь, девочка?
Похоже, тут намечается что-то покруче обычного брака, сообразила Настя. Она все же отступила – так жуток был вид старухи. Бросила взгляд за спину тетушки и увидела то, что заставило отнестись к ситуации всерьез: в леднике лежало полурасчлененное тело. Судя по всему, это были останки Хильды. Рядом были аккуратно пристроены три жалко скрюченных младенческих трупика. Поймав ее взгляд, старуха улыбнулась:
– На мясо смотришь, деточка? Вот они, мои молочные поросятки. Сегодня ты причастилась человечиной. Понравилось?
К горлу подступила тошнота. Не время, одернула себя Настя. Она лихорадочно соображала, что делать с чокнутой бабкой. Выскочить, захлопнуть дверь, подпереть чем-нибудь, потом бежать через окно. Витраж будет трудно вышибить, но уж она постарается. Настя попятилась, отчаянно надеясь, что не поскользнется на ступенях.
– Не убегай, Одильхен, милая. Раз уж ты все узнала и увидела раньше времени, сейчас я передам тебе силу…
Ступенька…
С неожиданной быстротой тетка взлетела по лестнице, схватила Настю за руку:
– Стой, дитя, тетушка тебя поцелует…
Она была невероятно сильна: вцепилась в плечи Насти, прижалась, дохнула в лицо запахом гнили: