В полной темноте раздался скрежет – петли вышли из пазов. Грохнулась об камень пола решетчатая дверь, и в камере зашлепали шаги существа. Настя, стараясь двигаться как можно бесшумней, отступила, прижалась спиной к стене, медленно пошла вдоль нее, надеясь пробраться к выходу.
На плечо легла тяжелая лапа, даже сквозь одежду ощущался исходивший от нее холод. Настя рванулась, попыталась оттолкнуть существо, но оно оказалось очень сильным – обвило лапами, прижалось, словно пытаясь согреться, отнять у жертвы живое тепло, потом потянуло на пол. Пришлось покориться. Настя уселась, каждое мгновение ожидая, что тварь набросится на нее, разорвет в клочья или, подобно вампиру, вопьется в горло.
Однако монстр не торопился расправляться с девушкой, до которой добирался с таким старанием. Он лишь плотнее приник к ней, вцепился пальцами в одежду и замер, издавая довольное урчание. Задыхаясь от зловония, Настя сидела неподвижно. Тогда снова появились голоса. Теперь они звучали невыносимо громко, отчетливо проговаривая фразы:
– Покорись его воле…
– Стань его невестой…
– Он идет, преклонитесь все перед повелителем…
Казалось, тварь уснула, склизкие лапы слегка ослабили хватку. Девушка едва заметно пошевелилась – существо взревело, ощутимо толкнуло ее в бок, впилось когтями в плечо. Настя замерла, монстр тут же успокоился и снова заурчал.
– Он восседает под корнем древа смерти… – произнес тяжелый мужской голос.
– Он звонит в колокола… – подхватил пронзительный женский.
Настя закусила губы, чтобы не застонать от боли, которую вызывали эти звуки. Голову словно охватило горящим обручем, хотелось повторять слова за призраками, встать, пойти за ними, встретиться наконец с повелителем… «Еще чуть-чуть – и я сойду с ума», – подумала она.
Монстр разжал скользкие ледяные объятия, лишь когда монастырский колокол пробил четыре раза. Неохотно оторвался от добычи, поднялся, уркнул на прощание и заковылял прочь из камеры, оставив в память о себе следы вонючей слизи на платье. С ним исчезли и голоса. Настя упала на четвереньки, ее вырвало – то ли от омерзения, то ли от пережитого ужаса.
Наутро сестра Ортензия, увидев выломанную решетку и Настю, дрожащую на маленьком клочке соломы, не сказала ничего, лишь махнула рукой, приглашая следовать за нею.
Привратница отвела девушку в келью матери Анны. Аббатиса с некоторым недоумением оглядела покрытую пятнами высохшей слизи одежду Насти, принюхалась…
– В подвале уж больно сыро, – с намеком произнесла сестра Ортензия.
Аббатиса и привратница обменялись понимающими взглядами.