— А-а, черт с тобой, — махнул рукой Гринев, — тащите этого отморозка сюда, — приказал он операм. — И телефон его захватите.
Реутова привели, Кэтвар взял телефон, протянул ему.
— Позвони, договорись о встрече.
Реутов набрал номер.
— Это я, один комплект. Через час напротив больницы.
Кэтвар забрал сотовый, махнул рукой, что бы увели задержанного.
— Вот, а ты думал, не получится. Контейнеры они вскрывать здесь не будут, повезут так. Дальше уже твоя оперразработка, Петенька, — Кэтвар улыбнулся.
— Все у тебя, как по сценарию, Кэт. Но, этот гад не назвал больницу. Их же в городе масса.
— На набережной, Петенька, одна больница. Детская. Так что работайте.
— Откуда ты про набережную узнал? Подслушивал?
— Не надо мне детских грешков приписывать, — улыбнулся Кэтвар, — у тебя же времени нет со мной разбираться. Еще кое-что хочу сказать тебе лично, — он глянул на стоящих рядом оперов, Гринев кивнул и они вышли из комнаты. — Попросить об этой женщине, которая на операционном столе спит. Ты ее отпусти со мной и никому об этом не говори. Нет, я не знаю ее, а завтра, как только маленький просветик в делах наступит. Приезжай один ко мне домой. Еще раз твои уши в трубочку заверну. Еще одну историю, не хуже этой, услышишь. Не надо вопросов — некогда тебе сейчас. Женщина эта в розыске сейчас за ментами, как особо буйная из психушки. Но, если кто-то узнает, где она, даже в твоем управлении я за ее жизнь и ломаного гроша не поставлю. Особенно, что бы твой шеф не знал. Да подожди ты, не перебивай, завтра лично во всем убедишься — некогда сейчас рассказывать, дело тебе надо организовывать. Не терпится, в жопе свербит, приезжай ночью ко мне — все расскажу. Но сделай так, как я сказал. Все, Петя, я пошел, — Кэтвар постучал пальцем по часам. — Не знаешь ты, где она, не знаешь. Пусть тебя хоть директор ФСБ спрашивает, крутись, как хочешь, скажи, что сбежала, — бросил он напоследок.
Кэтвар спустился в подвал, достал одежду из мешка и быстро натянул ее на женщину. Взвалил ее на плечо, глянул на судебного медика, который был рядом, и хотел выйти. Но положил ее обратно на стол, снял колготки с трусиками.
— Ты вот что сделай, — обратился он к врачу, — возьми мазки, или как там у вас называется, анализы. Ее изнасиловали здесь два раза спящую.
* * *
Первый снег всегда вызывал радость или некоторую необычность чувств. В безветренную погоду снежинки тихо и плавно падали на землю, таяли на асфальте и других, еще не остывших местах. Но снег шел и шел, постепенно покрывая все. И тишина гипертрофировала ощущения, иногда превращаясь в ностальгию по лету, по его теплу и зелени.