Михайлов вытащил сигарету, подкурил и жадно затянулся, выпуская клубы дыма в сторону от женщин.
— Здесь, Николай Петрович, вы не правы, мы не только слушаем, но и абсолютно верим вам, — возразила Люба.
Михайлов усмехнулся, «наивный человек, не о тебе речь». Он еще раз затянулся дымом и затушил сигарету, не желая, видимо, более задымлять и так небольшую кухню.
— Нет, Люба, я понимаю — народ и даже пресса меня поймут и поддержат, и это много, но не достаточно. Ученые мужи и различного рода администраторы вначале захотят понять сами сущность открытия и большинство из них, не понимая происходящего, постарается решать судьбу этого открытия. Они будут биться за политический и наличный капитал, зарабатывая авторитет и деньги. Я, как личность, им безразличен и буду только мешаться, путаться, так сказать, под ногами.
Поэтому я прошу вас, все, что вы сегодня услышали — должно остаться тайной, ни о каком открытии в настоящее время не может быть и речи. У вас есть знакомый врач, который лечит людей быстро и хорошо, а как — вы не знаете. И вы действительно не знаете, просто в разговорах не нужно употреблять такие слова, как открытие, новая методика…
— Оказывается, все так запутано и не запутано. Не первый раз пронырливые посредственности пользуются талантом великих… Мы, Николай Петрович, сделаем все, что вы скажите и не дадим, по мере своих сил, украсть ваш труд. Рассчитывайте на нас.
— Спасибо, Алла, за теплые слова и еще я хотел попросить вас — нельзя ли пока мне попринимать больных в вашей квартире, тем более это будут ваши знакомые?
Михайлов слегка покраснел — не привык к высоким похвалам, да и не любил этого в отличие от большинства.
— И вы еще спрашиваете? — всплеснула она руками, — в любое время.
Алла заметила его смущение и обрадовалась. «Гений, но ничто человеческое ему не чуждо», — подумалось ей.
— Спасибо, спасибо вам, милые женщины!
— Господи, мир точно перевернулся — это мы должны благодарить вас, наш дорогой и любимый доктор!
На этот раз покраснела Алла.
* * *
Проводив посетителя, Иван Петрович Лаптев задумался, с таким случаем он сталкивался впервые, да и наверняка не только он. Лаптев старался не отставать от практической медицины — был в курсе отечественных и мировых открытий, новых разработок и методов лечения. Насколько это возможно не практикующему врачу — организатору.
«Если бы я упустил что-то, мои сотрудники всегда напомнят, ознакомят, введут в курс дела, если бы действительно существовал такой способ лечения — о нем бы знали. Это же настоящий переворот, скачок науки! Да и какой способ»? — рассуждал он. Но в голове прочно засела и свербела брошенная кем-то из начальников отделов фраза о чудотворном излечении мальчика.