— Методика моя проста, Саша, научно объяснима и будет понятна врачам России и мира. Но вот воспользоваться ею они не смогут, по крайней мере, еще лет пятьдесят. А пока я буду поступать с больными, как с твоей матерью.
— В смысле?
— Мне пришлось сначала усыпить ее, затем вскрыть живот и убрать опухоль с метастазами, потом вскрыть грудную клетку и убрать стеноз митрального клапана. Зашить так, что бы остался след, небольшой рубец, а мог бы и без следа.
— Ты разрезал ее? — Александр ошеломленно смотрел на Михайлова.
— А как же я мог достать опухоль, не просочилась же она через кожу? Ты же сам говорил, что слышал о бескровных операциях.
— Невероятно… Слышать одно… Если бы я не видел здоровую мать, я бы не поверил. Да и сейчас мне кажется, что ты это сделал как-то не так. Но я посмотрел потом, что ты выбросил в мусор. Какая-то болонь, изъеденная оспой, а внутри вообще хренотень с сыром. В жизни такого мяса не видывал…
Михайлов задохнулся:
— Ой, держи меня, умру сейчас со смеху… Мясо… Леону Измайлову и Мише Задорнову — до тебя, как до Луны. Это же опухоль… Ладно, смотри, но ты должен мне дать слово, что никогда и никому не расскажешь об увиденном.
Александр кивнул. Михайлов поднял руку и на предплечье у Саши появился длинный глубокий разрез, обнажая кость, который стал быстро затягиваться и исчез без следа.
Александр упал в обморок.
— Я не думал, что ты такой хлипкий, — сказал Михайлов приходящему в себя Саше, — подумаешь, ранки испугался. И методика простая — разрезал, убрал не нужное, зашил. А небольшой рубец я буду оставлять — меньше вопросов. Понятно?
И смотря на одуревшего, вертящего и трогающего руку Сашу, Михайлов рассмеялся снова.
— Я еще хочу кое-что обсудить.
Александр опять кивнул головой, говорить, видимо, пока не мог.
— Деньги, которые пойдут на строительство, необходимо оформить долгосрочным кредитом, оговорить так же вашу долю прибыли.
— Договоримся, — он смог ответить только после стакана минералки, — а сейчас поедем, нас ждут.
— Кто?
— Один очень влиятельный человек.
— В законе?
— Да-а-а, — неопределенно протянул Александр, — догадался?
— Выходит так. А ты?
— Я почти, но пока еще нет.
— Расскажи мне о нем.
— Все его зовут Бром.
— А по батюшке?
— Виктор Павлович. В молодости он имел привычку, думая, бурчать что-то наподобие б-р-р-о-м, потом избавился от нее, но кличка осталась.
— В медицине бром и его препараты — это успокаивающее средство.
— Если кто расшалится — он точно успокоит, — усмехнулся Александр, — а сейчас поедем, нам пора.
Они поехали на разных машинах, Александр объяснил, что потом поедет еще по делам, а Михайлова отвезут домой или куда скажет, предложил пожить у него, будет не скучно. Николай поблагодарил, но отказался.