Мильтон сделал еще один круг в обнимку с несчастным и наконец остановился. Неохотно выглянул из-за его плеча. Буркнул:
— Ну чего еще?
Я воспользовался моментом и сунул удостоверение ему прямо под нос и потом терпеливо держал его на весу некоторое время в развернутом виде. Милиционер читал долго, шевеля губами, а его подопечный периодически дергался, пытаясь вырваться, но блюститель держал его крепко, не выпуская из объятий.
Прочитав, мент задумался.
«Неужели он — из этих? Из наших ненавистников?» — думал я. В последнее время они совсем обнаглели. Участились случаи, когда некоторые вовсе не пугались наших красных книжечек, а, наоборот, впадали в агрессию, шли нагло на конфликт. А потом писали нашему начальству: вот, дескать, имярек опозорил высокое звание чекиста… Врали с три короба и, бывало, преуспевали, губили карьеры. А уж если подвыпившим им в лапы попасться, да без свидетелей, пиши пропало… В основе, конечно, голубушка— зависть. Нам и платят больше, и статус социальный, и престиж, все у нас. А менты-то кто? Одно слово — мусора… Для грязной работы, для ассенизации… А мы — сволочи, белая кость… Но обычно они наглеют, когда их много против одного. А в одиночку наглости убавляется. Предпочитают не связываться, на всякий случай. Хотя в данном случае я не мог быть уверен в исходе противостояния: вдруг к нему подмога из автозака подтянется…
Но нет, слава богу, сдался мой центурион.
Назвал я его мысленно так и подумал: «Нет, сержант — это скорее гастат какой-нибудь… но центурион — гораздо смешнее».
— Слушаю вас, товарищ капитан, — сказал он примирительно, по-прежнему, впрочем, не выпуская из рук свой живой трофей.
— Имею задание срочно допросить гражданина Кентрова Кирилла Владимировича, — сказал я.
— Этого алкаша? — удивился мент.
— Есть данные, что задержанный вами и есть гражданин Кентров, — подтвердил я.
Милиционер тряхнул пьяницу, как мешок с картошкой. Спросил грубо:
— Эй, ты, как твоя фамилия?
Тот дернулся, закашлялся, но более вразумительных звуков издать не смог.
Милиционер тряхнул его сильнее.
— Фамилия твоя, говорю, как? Отвечай, а то хуже будет!
И вдруг точно из глубин каких-то донесся до нас загробный хрип:
— Кентров…
— Ну, забирай тогда, — сказал милиционер, отпихивая ко мне трофей. — Добра-то… Как ты его допрашивать будешь в таком состоянии, я без понятия… Но это твои проблемы.
Я принял Кентрова в свои объятия. И мы с ним в обнимку, медленно и мучительно, спотыкаясь на каждом шагу, двинулись к подъезду дома номер двенадцать.
Ш.
— Чаю хочешь? — спросил старик.
Я сидела у него на кухне за столом, а он стоял рядом и все никак не садился почему-то.