Уела я старика, ох, уела! Он даже дернулся всем телом, и лицо перекосило. Нечего было ему сказать мне в ответ, нечего! Забыл он в маразме своем начинающемся, что болтать о таких вещах непростительно — даже бывшему генералу. А может, он думал, что я дура, что я не в курсе, не знаю ничего, не ведаю и можно поважничать, хвост свой павлиний, драный, молью поеденный, передо мной без опаски пораспускать.
Наконец он, видимо, придумал, что ответить.
— Я, между прочим, разговариваю с тобой, Александра, доверительно… без свидетелей… не публично. Вразумить тебя пытаюсь. Ситуацию объяснить. А ты…
Чушь несет, но ему, наверно, кажется, что вполне убедительно. Даже что-то вроде обиды пытается изобразить.
А я не стала его в угол загонять, спорить, издеваться. Черт с ним, думаю, еще эмоции на него тратить. Пусть себе. Только понять бы, что ему все-таки от меня нужно.
— Ну ладно, Петр Алексеевич, вы говорили, что вам деньги нужны. Хотя я до сих пор не понимаю зачем…
И тут со стариком удивительная вещь приключилась.
Видно, обжегшись на разговоре о двухсотой, он утратил контроль над собой. Нервы разыгрались. И не выдержал — закричал:
— Да, да, не хватает мне денег! Они думают, я старик и мне уже ничего не надо… А мне надо, надо! У меня жены нет, умерла давно… а у меня — либидо… мне… деньги нужны на жриц любви… а на это талонов не дают.
Он придвинулся ко мне совсем близко. Лицо к лицу — сантиметров десять всего между нами осталось. Я отшатнулась, попыталась отодвинуться вместе со стулом, на котором сидела, но он схватил меня руками за плечи, не давая сдвинуться с места. Держал меня, кричал, глядя прямо в глаза, и слюной брызгал.
Я поморщилась, так мне стало противно.
— Что же вы плюетесь, Петр Алексеевич! И руки распускаете! Отпустите меня немедленно!
Он отпустил. Отпрянул. Молчал теперь и смотрел в сторону. А мне тоже на него смотреть не хотелось. Хотя мысль одна пришла в голову и не давала покоя. Хотелось очень спросить старика кое о чем, как он ни противен был мне в тот момент. Но любопытство — такая сила…
— Послушайте, Петр Алексеевич, — не выдержала я, — а почему бы не организовать что-то вроде публичного дома при этой вашей знаменитой «двухсотой», а? Ведь проблема действительно реальная, и не вас одного, наверно, касается…
— Да есть что-то в этом роде… При четвертом главном управлении Минздрава… Там на любые вкусы. Даже клуб садистов-мазохистов имеется. Этот… Бэ-дэ-сэ-мэ, или как там его… Так что все есть — да не про нашу честь. Для основного контингента только. Они думают, старикам не надо… а им надо, надо!