— Никто не звонил? — спросила я.
Но Фазер тут же насторожился.
— А ты ждешь звонка?
— Да, жду!
Он молчал, видимо, рассчитывая, что я скажу — от кого. Но я сделала невинные овечьи глаза и ничего не сказала. А напрямую спросить он все-таки не решился. Вот в такие игры играем мы с Фазером. Много лет уже.
Но как только он удалился в свою комнату, я бросилась звонить Саше. Никто не отвечал. Но чувство тревоги улеглось. Почему-то стало ясно, что опасность то ли совсем миновала, то ли сильно уменьшилась. Можно было и подождать. Пришла уверенность: совсем скоро мы увидимся.
Затем я искала, куда бы спрятать шебякинский «парабеллум». И ничего подходящего не нашла. Ничего лучше не придумала, как оставить его в своем ридикюле.
Потом мы сели ужинать. Покормила я отца чем бог послал, а послал он — через пару краснополосных талонов — в том числе и кусок трески, хотя мне показалось, не самой первой свежести. Все лучше русской конституции, острил Фазер. По крайней мере, в ее современном варианте.
Однако на треску мы оба набросились с буквально неприличной жадностью. Что делать, если она стала такой редкостью…
И после ужина, за чашкой классного растворимого кофе — настоящего, конечно, не желудевого — я решилась. Мне показалось, что Фазер в неплохом настроении. Ладно, решила я. Сейчас или никогда.
Как бы между прочим, как о чем-то совершенно неважном, обыденном, я сказала:
— Отец… я хотела с тобой поговорить… ну это не срочно совсем… но если у тебя вдруг есть сейчас время и ты не слишком устал…
Но, увы, мой отец знал меня слишком хорошо! Конечно, сразу насторожился. Понял, что нечто судьбоносное будет обсуждаться.
— Да-да, вполне свободен и не особенно устал… давай поговорим. Слушаю тебя внимательно.
— Нет, если что, можно вполне отложить…
— Давай уж прямо сейчас, зачем откладывать?
Я вздохнула. Ох, даже не знаю, как начинать такие разговоры с отцом…
Он все почувствовал. Догадался! И погрустнел. Сказал упавшим голосом:
— Вот как… Ну что же, когда-нибудь это должно было произойти.
— Папа, — воскликнула я, — ну нельзя же так! Я еще ничего не сказала. А ты уже предполагаешь что-то… самое худшее. Я даже не знаю что. Но что-нибудь ужасное, наверное.
— Ты не беременна? — спросил отец и уставился на меня в упор.
— Беременна? Нет, вовсе нет! С чего ты взял?
— Ну, надо провериться, наверно… на всякий случай…
— Да ради бога, могу провериться, если тебе от этого легче будет…
— Ага, видишь, я тебя на пушку взял… Теперь знаю, что дошло уже до того, что надо проверяться… До буквального дошло… ну да ладно. Кто он, скажи? Хотя предупреждаю, ненавижу заранее любого… Кто тебя у меня отнимает… Но поделать ничего нельзя, я понимаю. Активного сопротивления оказывать не стану… даже вида ему не покажу…