Нинка теперь все-таки прониклась наконец. Говорит:
— Ну, мать, ты даешь… ты действительно изменилась… Даже не верится… Но, думаю, это пройдет… Девичья влюбленность… у меня в школе и в училище сто раз бывало… Так втрескаешься, такая, понимаешь, нежность переполняет, что жизнь вроде бы за любезного отдашь запросто… а если он разлюбит — только в окно выброситься, и ничего больше. И вот этот симптом — за ручку держаться, — он самый верный. Тоже у меня было в пятнадцать лет впервые… Но ты знаешь что, мать, я ведь это давно подозревала в тебе — инфантилизм крайней степени… Правда, сомневалась. Сама себя уговаривала: не может быть! Глядя на тебя, такую лощеную, такую до предела уверенную в себе… зная твой интеллект да стервозный характер, цинизм этот твой… Я себе говорила: не может быть, чтобы Сашка отставала в развитии… А потом сама же себе и возражала: но ведь точно, в эмоциональном плане она урод… А теперь понимаю, не урод, нет, а ребенок… Отставший, жутко отставший…
И вот эта твоя история с неразвитой, детской маткой — это ведь тоже симптом! Я говорила с тетушкой, помнишь Нину Петровну, гинеколога, она тебя смотрела, вот она говорила, что у тебя и гормонально не все в порядке… Не хватает женского гормона. А вот теперь все наверняка поменялось. Мой совет: срочно пойди проверься, наверняка теперь у тебя там бо-ольшие перемены… Ты просто вошла в возраст, в возраст течки, как моя деревенская бабушка в таких случаях говорила. А Рустам тебе под руку попался, ты правильно предположила. Вот и все! Проверься поскорей, думаю, матка теперь у тебя растет, как сумасшедшая… берегись, залетишь, не заметишь как…
Так что вот мой приговор: это твоя первая, запоздавшая влюбленность. И она пройдет так же, как проходят они в четырнадцать лет. Просто в твоем случае все осложнилось твоим приключением диким… Хотя, думаю, ты все, наверно, преувеличиваешь.
И вот ровно на этих ее словах со мной опять что-то случилось, будто снова тумблер какой-то переключился. Я засмеялась и сказала:
— Насчет преувеличения ты верно заметила. Да выдумала я все от начала до конца, как ты могла в такое поверить!
Нинка покраснела. Глаза увлажнились. Сказала хрипло:
— Ну и сволочь ты, Шурка… ну и гадина… А я как была легковерная дура, так и осталась. Объект для розыгрышей и издевательства.
— Но как же тебя не разыгрывать, Ниночка, когда ты во что угодно поверить готова! В любую чушь! Ну, подумай сама! Какие в наше время чеченские партизаны? Какие ядерные реакторы под Москвой? А уж про Вагона этого… и прочих… и все эти детали скабрезные… да если бы на самом деле такое со мной приключилось, хотя этого даже и представить себе невозможно, — да неужели стала бы я такой ужас про себя рассказывать? Так себя унижать? Ты же знаешь, какая я гордая. Как мне трудно даже в маленькой ошибке, в самой малой неудаче признаться. Знаешь меня с детства и вдруг в такую клюкву поверила! Просто умора ты, Нинка!