После некоторой паузы старик внезапно говорит:
— Ничего хорошего не получилось бы, если бы я захотел все здесь изменить с помощью новых распоряжений. Всю лавочку все равно не удастся поставить с ног на голову.
Про себя я добавляю: а сделать это просто необходимо.
— Я все это продумал с самого начала, — медленно начинает старик, будто желая извиниться. — Я сказал себе: «Принимай ситуацию такой, какая она есть. Это уже не мой корабль».
Очевидно, старик ожидает, что об этом что-нибудь скажу, но ничего, кроме фразы «Новейшие времена!», мне в голову не приходит. Старик с жадностью подхватывает эту короткую фразу.
— Ты можешь сказать и так: «Новейшие времена»: уже не скажешь — это мое дело. — Он переплетает пальцы рук и крепко и пружиняще сжимает их. Он делает так какое-то время. Его пальцы образуют своего рода островерхую крышу, за ней старик спрятал свое лицо.
— А что бы сделал ты? — спрашивает он наконец и смотрит на меня выжидательно.
— То же самое, что и ты. Пусть лавочка работает как работает, — отвечаю я, не колеблясь.
— Ну, вот! — говорит старик облегченно и наконец снова расцепляет руки. — Ничего другого в этой ситуации мне не остается. — Я знаю, что говоря «в этой ситуации», старик имеет в виду, что это его последний рейс. Слова утешения мне в голову не приходят.
— А что с сомнамбулической стюардессой? В столовой я ее больше не видел.
— Ты же знаешь, что врач — так сказать, под давлением представителей коллектива — выписал ей бюллетень…
— И? Отправишь ее из Дурбана домой?
— Почему ты так считаешь?
— Ну, я наблюдал за ней во время последнего фильма. Она таращилась с почти идиотским выражением, только в те несколько секунд, когда к ней кто-нибудь обращался, она не была «в отключке». Даже ее движения не были нормальными: у нее такая манера перекашивать плечи, а руки при этом держать одеревенелыми, причем так, как это делают слабоумные!
— Да, смешно, — бормочет старик.
— Непостижимо, что ее приняли на работу — продолжаю я, — ей же всего двадцать три года, а выглядит она по меньшей мере на тридцать пять.
— Об этом мы уже говорили. При найме на работу она, очевидно, произвела совершенно нормальное впечатление.
— Возможно, картина болезни позволяет короткое время производить впечатление нормального человека. Ведь может быть и так?
— Во всяком случае врач ничего не нашел!
— Если бы он видел мадам во время демонстрации фильма, вместо того чтобы интересоваться другими дамами, то он бы увидел, что она как неконтролируемая наркоманка выкуривает одну сигарету за другой и при этом явно находится в своего рода сомнамбулическом состоянии.