Кому же они сдали напрокат своих отпрысков? Думаю, жестокий отец передал их первому помощнику. Уголками глаз я вижу, что второй помощник просто выворачивается в своем кресле. Ему явно неприятно натолкнуться здесь на нас обоих. Ему неприятно и нам неприятно. Старик судорожно старается не встретить взгляд своего офицера.
«Идиотская игра» и «абсурдная ситуация», думаю я, с трудом подавляя смех: эта сцена готова для съемок фильма.
Еще пять, шесть метров до стола нашего второго помощника. В перерыве между номерами джаза я шепчу старику, прикрыв рот рукой: «Скажи просто: „О-ла-ла!“».
И теперь, когда нас придвинуло к столу нашего второго примерно на метр пятьдесят, второй помощник встает навытяжку. Старик поворачивается к даме с локонами и смущенно мямлит: «Смотрите-ка!», а затем: «Добрый вечер! Желаю хорошо повеселиться!» Я же ограничиваюсь приподниманием задницы и мысленно желаю, чтобы у поворотного круга был бы переключатель скоростей, чтобы мы могли быстрее удалиться.
— На здоровье! — говорит старик, и я замечаю, что на стол принесли новое пиво.
— А почему мы не пьем знаменитое южноафриканское вино?
— Все в один присест не делается, — говорит старик и смотрит на меня испытующе: — Что тебя снова мучает?
— Я себе сказал: Я в Африке, а именно совсем внизу у Мыса, не где-нибудь в джунглях — непостижимо! Это великолепно!
Пока мы разговаривали, старик все-таки заказал вино. Теперь он наливает мне полный бокал, как у французской цинковой стойки. Вот так вот правильно, так мы делали все лучшие годы нашей жизни: всегда полные до краев бокалы. Ле Круазик, многие пивнушки в порту, и наливали уже по правильно понятому взгляду И добавляли сколько угодно «даров моря». У матушки Бину обслуживали лучше всего. Для отваривания омаров она использовала даже коньяк.
— Что-нибудь не так? — спрашивает старик глубоким голосом.
— Нет, все так, — отвечаю я.
Прожектора выключили, и мы снова сидим в полутьме напротив друг друга и смотрим через стекло как рыбы из аквариума на внешний мир. Но на что смотреть, что там снаружи примечательного? Несколько одиночных огней и уличные фонари темных длинных улиц…
Внезапно на меня находит желание бежать отсюда. Мыс Доброй Надежды! Мы обогнули мыс не в том направлении, ситуация вокруг кажется безнадежной. Вся эта шутовская лавочка вызывает у меня такое отвращение, что я хочу обратно на корабль и возможно быстрее. По-настоящему поговорить друг с другом в этом отставшем от моды увеселительном заведении мы все равно не сможем.
Мой взгляд еще раз падает на нашу расфуфыренную парочку с ее амбициозным важничаньем, и тут я чувствую, что не выдержу здесь больше ни минуты.