— С каждым оборотом антенны картинка стирается, а потом появляется снова? — спрашиваю я.
— Нет. С каждым оборотом она усиливается. Но через определенное время картинка смазывается, тогда она стирается, — отвечает он. — Радар СДР работает на частоте десять сантиметров.
— А зачем нужен второй радар с монитором, если на этом все так хорошо видно?
— Небольшие рефлексы на СДР видны лучше.
— Тогда это, выражаясь более просто, более четкий радар?
— Да. Оба прибора можно по выбору переключать на трех-или десятисантиметровую антенну радара.
— Вот такую погоду нам иногда следовало бы иметь, — говорю я про себя вполголоса.
Иногда я молил Бога послать такую дымку. Чаще всего это, правда, ничего не давало…
— У союзников, кажется, была лучшая связь с небесной канцелярией, — говорит старик. — Мы шли, не имея возможности погрузиться, и это при прекрасной погоде, — отнюдь не вдохновляющее ощущение.
— Однако после Гибралтара запас хода составил самое меньшее двадцать метров?..
— Всего двадцать. Большего сделать было нельзя. Я и сейчас не перестаю удивляться, что на этой разбитой лодке мы прошли Бискайи.
После того как мы какое-то время молча разглядывали море, старик заговорил снова:
— Это даже представить себе невозможно, сколько торпед получил бы такой разделенный на «икс» отсеков корабль, как «Отто Ган», если бы он оказался перед нашими торпедными аппаратами.
У меня дыхание перехватило. Мне понадобилось время, чтобы сказать:
— Ты же хотел освободиться от такого взгляда на жизнь!
Другому человеку я бы этого не сказал — это своего рода болезнь. Старик ведь мог сказать: «Мы — меченые», или: «Можно делать, что угодно, но видения большой войны возвращаются к нам снова и снова». Словно читая мои мысли, старик говорит:
— В то время мы еще были молоды и особенно впечатлительны.
Чтобы сбить волну печальных воспоминаний, я иронизирую:
— Ну, совсем молодым ты уже не был. Для меня ты тогда был стариканом. По сравнению с неопытными юнцами, которым доверили подводные лодки, ты был уже в летах.
— Да?
— Еще бы! Больше тридцати годов, как сказал бы наш испанец. Это же было в старые-престарые времена.
Старик молчит. Но он запустил конвейер моих воспоминаний, которые как бы накладывались на мое личное существование. Сколько бы я ни пытался, долго сопротивляться наплыву воспоминаний я не могу. Во всяком случае, в Бретани я провел несколько лет моей жизни. Из Сен-Назера на U-96 я вместе со стариком отправлялся в его пятый и шестой боевой поход. У Симоны в Ла Боль было кафе «А ль’ами Пьеро». Вихрь воспоминаний вертится у меня в голове.