К моему изумлению, метров через сорок за храмом лежала керамическая голова Будды. Она была размером с мяч для софтбола и была аккуратно отломлена по шее, без ущерба для лица. Самое удивительное, что больше никто её не заметил, или поленился поднять. Она отправилась прямиком в мой рюкзак в качестве сувенира.
Некоторые дни выдавались какими-то сухими. Мы особо не потели, даже несмотря на удушающую жару. Другие дни были жаркими и мокрыми от пота. Тот день был мокрым. Моя одежда набрякла. Пот со лба стекал по моему длинному носу и капал с его кончика, словно из протекающего крана. Иногда, когда я резко поворачивал голову, крупные капли отлетали и падали на сигарету «Олд Голд» у меня во рту. Несколько попаданий могли её погасить или заставить развалиться надвое. Самым лучшим в мокрые дни было во время остановки оказаться в тени и поймать неожиданный ветерок, тогда казалось, что вы вошли в морозильную камеру. Настоящее наслаждение. Это освежало лучше, чем сон.
Впереди, на поляне, наш парадный марш застопорился. Пути нашей роты пересеклись с вьетконговцем без рубашки, опиравшимся на сук дерева вместо костыля. Его рубашка была обёрнута вокруг его правой голени, где должна была быть его ступня. Одному Богу известно, как он её потерял, по-видимому, он на что-то наступил. Ещё большей тайной было почему он не истёк кровью, как он переносил боль и где спрятал своё оружие.
Мы не получили ответа ни на один из этих вопросов. Как обычно, с нами не было переводчика. Не желая, чтобы его допрашивали, этот парень скорее согласился бы есть толчёное стекло, нежели сказать хоть слово по-английски. Чрезвычайно редко можно было встретить молодого человека, который не знал хотя бы нескольких английских слов. Впрочем, мы не могли ничего доказать, и этот парень молчал, как мексиканец, задержанный калифорнийской дорожной полицией.
Конечно же, у этого засранца был с собой «билет Чиеу Хой». Он был у всех. «Билетами Чиеу Хой» назывались яркие, три на шесть дюймов, листовки, которыми наша служба психологической войны миллионами разбрасывала с самолётов по всему Вьетнаму. «Пропуск на свободный проход признаётся всеми учреждениями правительства Вьетнама и Объединённых сил», так там было напечатано по-английски. Остальной текст состоял из нескольких абзацев на вьетнамской тарабарщине. Если вы были ВК или хотели переметнуться на нашу сторону, эти бумажки должны были стать гарантией гуманного обращения, никаких грубостей. На некоторых имелась фотография улыбающегося АРВН, обнимающего за плечи ВК, который, конечно же, тоже улыбался. Глядя на неё, вы вспоминали, как АРВН обращались с военнопленными в прошлом. Другая версия содержала наивный рисунок ВК, стоящего на развилке дороги. Одна дорога вела в мирную деревню. Другая вела в место, куда падали бомбы. Как тонко.