Норина спустилась к первому завтраку сразу вслед за отцом. Она знала, что мачеха никогда не просыпается раньше десяти утра.
Увидев входящую в столовую дочь, лорд Седжвин улыбнулся:
— Доброе утро, моя милая, мне очень не хватало вас вчера вечером.
— Мне тоже не хватало вас, — ответила Норина.
— Ваша мачеха сказала мне, что вас замучила мигрень, — продолжал лорд Седжвин.
Девушка не ответила. В такой момент ей не хотелось раздувать историю из обычного вранья мачехи. «Это так похоже на Виолетту», — подумала она. Если бы накануне она сказала отцу, что мачеха просто хочет избавиться от нее, он стал бы настаивать на ее присутствии за обедом.
Лорд Седжвин тем временем расставлял на серебряном подносе тарелки с едой. Норина внимательно наблюдала за ним, окончательно решив не притрагиваться к еде, пока отец не попробует каждое блюдо.
Ночью она обдумала все, что говорил вчера Дэйв, и пришла к выводу, что отец ничем не рискует, пока она жива.
«Я покидаю свой дом не из чистого эгоизма, уговаривала она себя. — Поступая так, я сохраняю жизнь не только себе, но и отцу».
Теперь она была уже абсолютно уверена, что окажись состояние в руках отца, он сразу станет жертвой либо несчастного случая, либо неизвестной, но смертельной болезни.
При одной мысли об этом Норину забила нервная дрожь. Но она тут же взяла себя в руки, не позволяя страху затуманить ей голову. Она положила в свою тарелку те кушанья, которые уже попробовал отец, вернулась к столу и села рядом с ним. Она заметила, что отец выглядит не так молодо и свежо, как раньше, — темные круги под глазами, старческие синие прожилки на лице и дребезжащий голос выдавали в нем уже немолодого человека.
Ей очень хотелось сказать ему всю правду, предложить ему бежать вместе с ней. Но она прекрасно отдавала себе отчет в том, что история покажется ему притянутой за уши, нелепой и даже несколько театральной. Ее отец слишком здравомыслящий человек, чтобы поверить в такую неправдоподобную историю. К тому же он мог рассказать все своей новой жене.
«Это была бы чудовищная сцена, — думала Норина, — и я уверена, что от нее я страдала бы сильнее, чем от отравленной рыбы». Наверное, это был и в самом деле сильный яд, если кот не издал ни единого стона перед смертью.
Норина невольно задавала себе вопрос, где же мачеха прячет этот яд. Ей не хотелось думать об этом, и она постаралась отвлечься от своих мрачных мыслей. Болтая с отцом о всяких пустяках, она выяснила, что он уходит из дому на весь день и вернется лишь к обеду.